Ушкуйники против Золотой Орды. На острие меча

Ушкуйник, а это был сотник Ермила Стопуд, выразительно провел ладонью по горлу, показывая, что их ждет в ближайшем будущем, и все так же неспешно направился к еще высаживающимся с ушкуев ватажникам.

Защитники города с робостью и страхом, но не без интереса, взирали с высоты стен на тех, с кем еще недавно бражничали и водили дружбу. «Эх! Если бы не князья!» — не раз пожалели о содеянном костромичи. Между тем ватажники без суеты и шума построились в сотни и широкой колышущейся лентой от реки двинулись к городу. Не доходя до стен на полет стрелы, из своих рядов они выкатили стоящие на невысоких колесах какие-то диковинные деревянные, обитые железом, штуковины.

— Что за каракатицы? — недоумевали на стенах. — Ложка на веревках…

Но воевода Щеличев уже видел подобное у татар и потому с нескрываемой дрожью в голосе выкрикнул:

— Воды! Воду несите! Много воды!

Ничего не понимающие дружинники лишь недоуменно таращили глаза на своего воинского начальника, не двигаясь с места.

— То катапульты! Сейчас огнем швыряться начнут!

И правда, через несколько мгновений щелкнули странные деревяшки на колесах, освобождаясь от груза, и в сторону крепостных ворот полетело два глиняных горшка. Ударившись об обитые железными полосами деревянные створки, горшки разлетелись, а по дубовым плахам поползла тягучая темная масса. И все… Ничего не произошло. Стоявшие ближе к воротам на стенах защитники города начали хохотать, бранясь и выкрикивая:

— Вы что, совсем глузду[19] лишились?! Горшками стен не пробить!

Но ушкуйники, что были при катапультах, не обращая внимания на оскорбления, оттянули вниз рычаги в виде ложек, и, положив в углубления еще по горшку, запустили глиняные ядра в сторону ворот и стен. Сделав еще несколько выстрелов, они укатили странные орудия за строй ватажников.

И опять ничего не произошло: на стенах все так же гоготали защитники, воевода все так же торопил дружинников с доставкой воды к воротам, а ушкуйники стояли под стенами, ничего не предпринимая.

И еще раз перед воротами появился Ермила Стопуд. Пересиливая гомон на стенах, он выкрикнул:

— Откройте ворота! Вот те крест не тронем! — размашисто перекрестился сотник. — Мы не хотим крови! Мы не домогаемся животов ваших!

Но только угрозы и оскорбления неслись ему в ответ.

— Видит Бог, вы сами выбрали судьбу, — больше для себя, нежели чем для костромичей, произнес Ермила и, обернувшись к ушкуйникам, махнул рукой. И тут же к воротам и стенам города, гудя оперением, понеслись несколько сотен стрел, наконечники которых были обмотаны пеньковой нитью, пропитанной горючим маслом. Они несли огненные языки. И как только горящие стрелы достигли облитых горючей жидкостью ворот и части городских стен, те занялись пламенем, с каждым мгновением разрастаясь, охватывая всепожирающим огнем заборала и переходные мостки. Только тогда до дружинников дошло, зачем воевода требовал воду, и вода появилась, но слишком поздно. Огонь перекатывался с одного бревна на другое, расползаясь вдоль стен, а вскоре занялись и дворы внутри крепости.

Недолго продержались крепостные ворота: догорающие плахи рассыпались тысячами искр и упали под ударами найденного здесь же, на пристани, толстого дубового бревна, которое нападающие использовали в качестве тарана.

Ушкуйники ворвались в город.

Первым ватажники разграбили и сожгли воеводский терем. Самого Александра Плещеева они не нашли, хотя и горели большим желанием повесить воеводу на городских воротах, как грозились ранее. Грабили купцов. Досталось и Михаилу Игнатьевичу, хотя у него на постое стоял сам ушкуйный воевода Анфим Никитич в первый приход повольников в Кострому. Но кто помнил об этом в горящем, вопящем от страха и боли, окропленном кровью городе. Ведь ушкуйники рубили всех, кто оказывал хоть малейшее сопротивление.

Натешившись вволю и нагрузив ушкуи награбленным добром, ватажники оставили горящий город.

Не минула горестная судьба, уготованная ватажниками, и Нижнего Новгорода. Город был разграблен и частично сожжен. Об одном сожалели ушкуйники: князя Андрея не оказалось в городе. Накануне он уехал в Суздаль — родовое гнездо Константиновичей.

Глядя на вознесшийся на волжских кручах город, боярин Абакунович, уже стоя на корме ушкуя, не без сожаления произнес:

— Знать, не судьба встретиться с князем Андреем. Ничего, чай, не последний раз в этих местах. Еще помстимся сполна!

Глава 4 Братья

1

В горенке терема жарко натоплено. На широкой лавке, застеленной медвежьей шкурой, развалясь, расположился великий князь владимирский Дмитрий Константинович. Сытая и обильная трапеза разморила его, глаза слипались, а голова безвольно, раз за разом падала на грудь.

— Ты бы пошел в опочивальню да отдохнул. Чего себя изводить, — участливо предложила княгиня Анна, видя, как муж борется со сном. — А то и здесь, на лавке, приклони голову.

— Нет, голуба, — встрепенулся князь. — Погожу. С ближней заставы донесли, что брат Андрей поспешает, так что пожду. Должен быть вскорости.