Ушкуйники против Золотой Орды. На острие меча

— Одно тебе остается: ждать, покуда лед не сойдет. А там идти в Укек — хорош город, хотя и не велик, но богат. Бывал в том городе. Знаю, о чем говорю. Верь, там твой товар с руками оторвут.

— Так где же тот Укек?

— Так на Волге. Не близко, но дело того стоит.

— А доселе чем мне заниматься? Батюшкины полушки проедать… Мужиков-то два десятка, их прокормить и то сколь денег надобно, а еще и лодию купить, чтобы водой идти…

— Лодию я тебе свою уступлю и человечка, что ходил со мной до Укека, тож дам. А ты смотри, думай… На то голова тебе и дадена. А пока товар-то свой можешь в моей кладовой сложить. Пойдем покажу.

Когда же зашли в большой пустовавший бревенчатый амбар, Тимофей Пущин тихонько спросил:

— А почто не у дядьки своего на постой стал? У воеводы-то Данилы Петровича места поболе будет…

— К сродственникам лучше в гости ходить, а жить… так себе дороже, — так же тихо ответил Ярослав. — Обозники мои — мужики не новгородские, им не след знать, что воевода — мой дядька. А ты помалкивай…

Только через два дня, отправив молодцов охраны на Волгу в помощь купцу Пущину колоть лед для ледника, Ярослав смог выйти на улицу без сопровождения. Воевода Данило Петрович был дома, после сытной трапезы почивал в горнице, растянувшись на лавке у печи. Рассерженный, что прервали его послеобеденный сон, воевода вышел в сени и, увидев Ярослава, удивленно просипел:

— Что? Уже идут? — И потом, осознав, что Волга еще стоит подо льдом, добавил: — С чем пожаловал?

— Может, обнимемся? Иль ты не рад мне? — широко улыбнулся Ярослав, глядя на взъерошенного, со всклоченной бородой родственника.

Обмякнув, Данило Петрович развел руки.

— Я тебе всегда рад! Иди уж, обниму по-родственному.

Обо всем поговорил в тот день Ярослав с воеводой. Решили, что пусть ватажники вольно живут, а время приспеет — тогда их в железа. Что же касается товара, то Данило Петрович рассудил по-хозяйски:

— До времени пущай лежит на дворе Тимони, а как придут по весне купцы бухарские да хивинские, им товар-то и продашь. Тебе серебра много надобно…

— Много-то на что? — удивился Ярослав.

— Как на что? Надобно жонкой обзаводиться, хозяйством, не вечно же с отцом под одной крышей… Пора и свою заиметь. Так ли? — широко улыбнулся воевода.

— Не думал я о том.

— А ты подумай. Нижний Новгород стоит на бойком месте, здесь торгуй только. Купцы ото всюду по воде приходят: и сверху, и снизу.

— Я подумаю над твоими словами, а сейчас мне надобно идти. Ватажники уже, поди, вернулись с Волги. Могут хватиться.

— Иди, Ярослав. Да осторожнее там… Ты же знаешь, у меня все больше дочери, а ты мне как сын. Помни об этом и береги себя. Ко мне не ходи. Что надо передать, скажешь Тимоне. Я его упрежу. — И уже на пороге избы предупредил: — Князя встретишь, виду не подавай, что знакомец. Я ему скажу о тебе.

5

Хлыновцев ждали. Лишь только ушкуи показались из-за излучины реки, ворота крепости Булгара заперли, а на стенах и смотровых башнях появились воины, отсвечивая на солнце кольчугами и оружием.

Ушкуйникам не удалось подойти скрытно. Еще на подходе к Жукотину они были обнаружены булгарской заставой, и их дальнейшее продвижение к Волге сопровождалось конными разъездами, то появляющимися на камском берегу, то исчезающими в зарослях покрывающегося зеленью леса. И хотя к пристани ушкуи подошли дружно, ватажники высаживались не спеша. Ввиду защитников города также не спеша надевали кольчуги, наручи, шлемы, строились в колонны, выгружали из судов и тут же на берегу собирали метательные орудия. Прикинув высоту стен, вязали штурмовые лестницы.

К крепости направились тремя колоннами.

Когда же защитники Булгара увидели, что ушкуйников не более трех тысяч, облегченно вздохнули: в городе князь Барогоз собрал шесть тысяч воинов-булгар, а кроме того, к нему присоединились еще семь сотен татарских всадников с бельдибеком Хасымом во главе. И теперь, наблюдая с высоты башни за действиями русских, князья недоумевали.

— И как могли эти русские мужики разорить Джокетау? Это же не княжеские полки… разбойники! А разбойникам у нас на площадях рубят головы, — возмущался князь Барогоз.

Бельдибек Хасым тоже не понимал, как с таким малым войском можно идти на хорошо укрепленный город, но своего удивления не выказал. Лишь, презрительно поджав губы, сказал, слова словно выплюнул:

— Князь, я со своими нукерами выйду через восточные ворота и пожгу лодки. Без лодок они не уйдут и станут нашей добычей. Ты же, князь, сокруши разбойников в лоб! Побегут — я их встречу!

Когда городские ворота распахнулись и по опущенному через ров мосту начали выходить булгарские воины, ушкуйники даже не прибавили в шаге. Они все так же медленно вышагивали в сторону городских стен, даже третья колонна замедлилась, а вскоре и вовсе остановилась. Лишь не дойдя пятисот шагов до крепости, ушкуйники встали, а затем быстро перестроились в вытянутый прямоугольник. Но его не хватило даже и до середины спешно строившегося булгарского войска.