Ушли клоуны, пришли слезы…

— Очень на то похоже. Он и доктор Каплан.

— Что?

— Он и доктор Каплан.

А лягушки никак не угомонятся.

— Вы узнали… — она вынуждена была собраться с мыслями, голос ей изменил. — Вам это Лангфрост сказал? Он так утверждает?

— Он ничего не утверждает, он лишь сообщил о последних событиях.

— Что еще случилось?

— Наши люди и его люди находятся в институте, вы знаете. Охраняют сотрудников.

Лягушки расквакались — сил нет.

— Да, — сказала Норма. — Да, да, да. И что?

— Через пятнадцать минут после того, как мы с доктором Барски вылетели на Гернси, доктор Каплан отправился в сто двадцать второе отделение связи, куда ему позвонили — чуть погодя — из Парижа.

— Это Лангфрост так говорит?

— Да.

— Откуда он знает?

— У спецгруппы есть информаторы в Париже — после истории в госпитале имени де Голля.

— Допустим. И дальше?

— Эти люди в Париже наблюдали за человеком, который позвонил в сто двадцать второе гамбургское отделение связи. Они давно его выслеживали. Он звонил из телефонной кабины небольшого бистро, чтобы не подслушивали. Но сфотографировать его удалось. Лангфрост получил фотографию по телефаксу. Вот взгляните! — Он протянул Норме снимок. — Это копия, оригинал передан в полицейский участок. Узнаете?

— Да, — сказала Норма, сама не зная, произнесла она это или подумала. — На снимке Патрик Рено из «Еврогена».

25

Лягушки квакали, квакали и квакали.

— Поверьте, мне искренне жаль, — сказал Сондерсен.

— Почему же?

— Поскольку тут замешан доктор Барски. После убийства доктора Милленда Лангфрост со своими людьми установил в отеле «Бо Сежур» и в других больших отелях острова аппаратуру для прослушивания телефонных разговоров. Под видом техников они заявились на телефонную станцию и объяснили девушкам-телефонисткам, что необходимо заменить «полетевшее» реле. Барски не мог этого знать. Пару часов назад не было даже известно, что мы проведем ночь в «Бо Сежуре». Он был совершенно спокоен.

— Спокоен? Как вас понимать?

— Уверен, что его никто не подслушивает. Едва поселившись в номере, он связался с Гамбургом. — Сондерсен достал из кейса маленький японский магнитофон. — Вот запись разговора. — И он нажал на клавишу.

— Эли, — услышала она голос Барски.

— Да, — ответил ему Каплан.

— Раньше не мог. Развитие позитивное. Ты долго ждал?

— Почти два часа. Мы в цейтноте. Я хочу обязательно успеть на последний рейс. Сделал все, как ты велел. Он ждет в Орли.

— Удачи тебе!

— Благодарю.

Сондерсен положил палец на клавишу.

— Слышали? Последний самолет из Гамбурга в Париж приземлился в Орли в двадцать три сорок, и Каплана там встречали люди Лангфроста. Его и Патрика Рено, который за ним приехал. На машине Рено они поехали в Сарсель.

— Куда?

— В Сарсель, маленький северный пригород Парижа. Вошли в один из домов. И почти сразу вышли — но уже втроем. Третьим был Пико Гарибальди.

— Кто?

— Пико Гарибальди из «Генезис два» в Монте-Карло. Охранник из института доктора Киоси Сасаки. Вы приезжали к нему с доктором Барски, фрау Десмонд.

— Да, да, еще бы не помнить. У него изумительная клиника в Ницце, — сказала Норма. — Я только подзабыла, кто такой Пико Гарибальди. Значит, это тот человек, который украл из сейфа дискеты. И к нему отправились Каплан с Рено? В… в…

— Сарсель.

— Вы говорите со слов Лангфроста?

— Да. После того как Джек Кронин, которого на самом деле зовут Лоуренс и который работал в американской правительственной лаборатории в пустыне Невада, скрылся из Парижа, Лангфрост перерыл всю его квартиру. И напал на след, который привел его к Гарибальди. Можете не сомневаться, что именно за Гарибальди Каплан с Рено заезжали в Сарсель. Лангфрост — первоклассный специалист. — Сондерсен взглянул на наручные часы. — О нем мы поговорим попозже. Из Сарселя все трое вернулись в Париж и поехали на улицу Ришелье, шестьдесят пять. Там живет Рено. Машину поставили в подземном гараже.

— И где они теперь?

— Сидят в квартире Рено. С полчаса назад Барски звонил ему. Опять из отеля. Компьютер на телефонной станции фиксирует все набранные номера. Номер телефона Рено есть в телефонном справочнике. Так что ошибка исключается. Их разговор мы тоже записали.

Полчаса назад, подумала Норма, я была в комнате Яна. Может быть, он хотел поскорее избавиться от меня, потому что заказал разговор? Сондерсен снова включил маленький магнитофон.

— Все ясно? — услышали они голос Барски.

— Все ясно, — ответил другой мужской голос.

— Это Рено? — спросил Сондерсен.

Норма кивнула. Она побледнела.

— Ну как? — голос Барски.

— В Брайзахском монастыре мне очень понравилось, — ответил Рено.

— Ну, я очень рад! Чао, Патрик.

— Чао!

Сондерсен выключил магнитофон.

— Упоминание о монастыре, конечно, что-то вроде условного кода, — сказал он.