Ушли клоуны, пришли слезы…

Остается выбор между большой бедой и сравнительно небольшой. Сравнительно небольшой бедой будет, если вакцина не подействует, если лекарство никогда не будет найдено и если с течением времени заболеет не только Так, но и все мы, здесь присутствующие. Может быть, еще несколько человек. Но не половина человечества. Не торопись! — подумала она. Кому позволено решать, в чем большая, а в чем меньшая беда? Ян наверняка размышляет сейчас о том же. Разве позволительно принимать решения подобного характера? Способен ли Ян желать того или иного исхода, молить Бога прийти на помощь? Способен ли он торговаться со своим Богом о болезни или выздоровлении отдельных людей? О чем говорил Беллман в Берлине? О двух путях, каждый из которых ведет в смертельную западню.

Не глядя на Барски, Норма коснулась его руки, слегка прислонилась к нему, потом прижалась покрепче. Сейчас они нужны друг другу. Им друг без друга не обойтись.

— Привет, друзья! — послышался голос Сасаки.

Норма подбежала к стеклянной стенке. Хрупкий японец вернулся в свою комнату, он потирал руки.

— Ну вот, я проглотил всю эту штуковину!

— Тьфу, тьфу, тьфу! — проговорил Барски, силясь улыбнуться.

Эх, бедолага, подумала Норма. А кто не бедолага в этом паршивом мире? Великие и могучие, подумала она. Будь они прокляты на веки вечные.

— Мы — твои самые верные болельщики, — сказал Барски.

— Болейте себе на здоровье, — сказал Такахито Сасаки. — Но не забывайте о моих мышках! Они у меня молодчины. Все. Дело сделано. Оно, как говорится, в шляпе. Заказывайте шампанское!

— Смотри не сглазь! — сказал Барски.

Сасаки трижды постучал по столу.

— Зайдешь ко мне днем?

— А как же! Сейчас мне нужно заглянуть к Харальду. Если я тебе понадоблюсь, сразу же звони.

— Обязательно. До свидания, друзья. Будьте умничками! А если не можете, будьте хотя бы поосторожнее!

И он помахал им рукой. Они ответили на его приветствие и пошли к выходу по бесконечно длинному коридору. Вдруг Барски остановился.

— Что случилось?

— Я кое-что вспомнил, — сказал он. — Один фильм, который недавно видел. Его герой — молодой храбрец, один из «неуязвимых», — каким-то образом проникает в систему центрального компьютера всеамериканской системы обороны. Этот компьютер постоянно проигрывает всевозможные варианты начала и хода атомной войны. И предлагает парню сыграть с ним в эту игру — как будто в шахматы. Герой соглашается и настраивает программу компьютера. Настраивает, только и всего. Он даже не догадывается, что запустил тем самым полную программу всемирной атомной войны: от маловразумительного ее начала до того момента, когда обе сверхдержавы принимают игру за подлинную угрозу. События развиваются неумолимо. Конечно, в последний момент атомную войну все-таки удается предотвратить. И компьютер анализирует конечную ситуацию. Весь мир погибает. Проиграли обе стороны. И компьютер выдает людям такую фразу: «Единственная возможность выиграть игру — это не играть в нее».[36] — Барски пожал плечами. — А мы давно уже начали играть в нее.

12

— Я стал настолько осторожным, что побоялся встретиться с тобой внизу, в баре, — сказал Алвин Вестен.

Он сидел с Нормой в гостиной своего номера на втором этаже отеля «Атлантик». Было три часа пополудни того же дня. Вот уже несколько недель, как стояла немыслимая для этого времени года жара. Но в гостиной было прохладно.

— Ты сказал мне по телефону, чтобы я немедленно приезжала. А почему — не объяснил.

— Вдруг нас подслушивают?

— С гарантией! Можешь не сомневаться, — сказала Норма. — Хотелось бы знать, кто именно? Честное слово, мы имеем на это право. После твоего звонка я сразу выехала из института.

На ней было белое платье, ткань которого переливалась мягкими полутонами.