Ушли клоуны, пришли слезы…

Почему я лежу, а не сижу рядом с ним! Открыв глаза, убедилась, что действительно лежит на заднем сиденье «вольво». За рулем — Барски. Сначала она смутно различала только его размытый силуэт; пока зрение полностью вернулось к ней, прошло некоторое время. Она немного приподнялась. И действительно — они едут по автобану. Вот навстречу им попалась легковая машина с зажженными фарами и подфарниками. От яркого света она ощутила резь в глазах. А потом мимо них стали проноситься одна машина за другой.

— Ян, — произнесла она, и сама удивилась, до чего у нее охрип голос. Прокашлялась.

— Да, — сказал он. — Да, любимая. Проснулась наконец?

— Н-да. — Она села, откинулась на спинку сиденья. И подумала: от меня воняет. Стыд-то какой! Я там у них провоняла насквозь. Сев вполоборота, Барски протянул ей руку. — Ян… — прошептала она. — Ян…

— Хорошая ты моя! Красавица ты моя! — проговорил Барски. — Я тебя люблю.

— Ян… — взглянув через его плечо, с испугом увидела на спидометре цифру двести двадцать. — Куда ты так гонишь? Не дури!

— Это Сондерсен такую скорость задает.

— Сондерсен? А где он?

— Перед нами… Видишь красный фонарь? Нет?

Ей пришлось сузить глаза.

— Да, теперь вижу.

— За нами идет машина «скорой помощи» и последним — твой «гольф». В нем Эли.

— Эли тоже здесь?

— Да, любимая.

— Где мы?

— Между Бременом и Гамбургом. Ближе к Гамбургу.

— Почему, Ян?

— Нам позвонил тот человек.

— Какой? Ах да, этот. Да, но постой… Он как будто собирался куда-то скрыться?

— Он и скрылся. В другую страну. Теперь его не достанешь.

— В другую страну?

— Сондерсен говорит, что да. Он звонил из-за границы.

— Когда?

— Два часа назад. В институт. Все опять собрались в моем кабинете.

— Все в твоем кабинете… — прошептала она. — Ян… мы свободны?

— Свободны, любимая моя. Все позади. Тот тип позвонил и сказал, что твой «гольф» на стоянке автобана у Бремена, неподалеку от выезда на Ойтен. И чтобы я приехал за тобой. Нам ничего больше не угрожает. Все позади. Сондерсен с его людьми нам вообще-то не был так уж нужен. Но они сами вызвались помочь. И Эли тоже. Мы нашли «гольф»… и тебя в нем! А теперь мы едем домой.

— Домой… — повторила она и подумала, какое это замечательное слово. Самое замечательное из всех. «Домой». — Который час?

— Почти полночь.

— А день какой?

— Среда, восьмое октября. Скоро наступит четверг.

— Скоро наступит четверг, — снова повторила она. — Какой ты замечательный, Ян. По первому слову бросаешь все дела и едешь выручать меня! А от него пахло одеколоном. — Норма до сих пор не вполне овладела собой.

— От кого?

— Ну, который звонил по телефону… с измененным голосом. Я его так и не увидела. Глаза они мне завязали, а на руки…

Норма уставилась на свои руки. Конечно, никаких наручников.

— Они все время держали меня в бункере в наручниках… Я думаю, это был бункер… Знаешь, один из тех, что остались с военных времен… Подземный бункер… Где-то в лесу… Далеко отсюда… О Ян, как омерзительно там было…

— Не надо, — сказал он. — Не думай сейчас об этом. Все позади. Все хорошо.

— Как это все может быть хорошо? А, Ян? Ничего хорошего я не ожидала.

— И все-таки, Норма, тебе придется поверить. — И Барски от души, раскатисто рассмеялся.

— Но как же?.. — ей вспомнилось нечто важное. — Где Еля?

— В больнице имени Вирхова, в детском отделении.

И только сейчас она явственно ощутила, что ее действительно обдувает теплый ветер.

— С ней ничего страшного не случилось?

— Нет, Норма. Нет, хорошая моя. Моя храбрая Норма! Ничего страшного. Сегодня рано утром высадили ее из машины где-то в Харбурге. Она там заблудилась. Ну и шок… Ее долго не могли вывести из этого состояния. Поэтому и поместили в детское отделение. Завтра утром ее выпишут. Мы с тобой за ней заедем… Сегодня в семь утра ко мне явился субъект, назвавшийся Хегером. Я передал ему плату и код. В девять утра я получил в Дрезденском банке обе копии с результатами наших опытов. Хегер ждал меня в машине. Я передал ему обе папки.

— Почему?

— Но ведь они же требовали, дорогая! Если бы я заупрямился, они убили бы тебя или Елю.

— О да, понимаю. И по этой причине ни Сондерсен, ни его люди не вмешивались. Сейчас я все вспомнила. А дальше? Дальше что?

— Алвин Вестен с Эли Капланом нашли в последний момент выход.

— Выход?

— Да, выход из ситуации, когда лишь одна из сверхдержав завладевает вирусом и вакциной.

— Продолжай, не тяни!

— Этому типу, который звонил тебе, было известно, что мы храним в банковском сейфе копии наших материалов. Ну, на случай пожара в институте, например. Понимаешь?

— Да, да, не повторяйся!

— Он потребовал обе копии. Тогда весь материал оказался бы у него одного.

— Да, еще бы! Но почему «оказался бы»?

— Помнишь, Том до последнего своего часа работал в инфекционном отделении. Для чего ему, естественно, потребовался компьютер-терминал, чтобы иметь возможность получать любые данные с главного компьютера.

— Да, да! Дальше.

— И тут Вестену и Каплану почти одновременно пришла в голову мысль, что из комнаты Тома, в которой поселилась Петра, никто компьютер не уносил.

— Фантастика.