Усилитель. Трижды воскресший

Вожак не спеша замахнулся. Даже не спеша, а расслабленно-вальяжно и со скучающей улыбочкой. Тем удивлённее он выглядел, когда через секунду очутился сидящим на заднице в сугробе. В полёте он успел ещё и шапку потерять. А нефиг мордой щёлкать. Когда его рука стала отходить для замаха, я подобрался для удара и заехал ему по лицу левой. Не в полную силу, но чувствительно. Сразу же ногой пробиваю второму, поворачиваюсь, сделав пару шагов, и снова левой рукой пробиваю в живот третьему. Какие же они медлительные! Ни один среагировать не успел!

Остался самый мелкий – вроде старше меня, но худощавый и ростом даже чуть ниже, чем я. Ну куда такого бить? Но видя, что я его не собираюсь трогать, он сам попросил: – Меня тоже ударь, а то мне западло – пацаны пострадали, а я – нет.

Толкаю его в плечо открытой ладонью, он радостно кулем падает в снег.

Ну, полдела сделано. Теперь эту четвёрку отважных, но туповатых, действовавших под лозунгом «слабоумие и отвага», надо доставить в отделение. Вожак ещё не поднялся, но взгляд уже осмысленный. Несильно толкаю его, чтобы он занял горизонтальное положение, из-под короткой куртки вижу ремень на джинсах. Вспоминаю уроки дяди Толи, быстро выдергиваю ремень, переворачиваю главного гопника, и заламываю ему руки. Всё время приходится осматриваться, чтобы контролировать троих соучастников. Завязываю руки, продев ремень на самозатягивание. Теперь самому ему не освободиться.

Встаю. Самому мелкому показываю кулак: – Лежи!

Он послушно кивает. Какой паинька!

Подхожу ко второму, отгребшему ногой, прижимаю его к земле, так же выдёргиваю ремень и связываю руки за спиной. У третьего ремня не нашлось, в спортивном костюме ходит, пришлось использовать шнурки от его утеплённых кроссовок. Его руки пропускаю через ремень вожака и теперь они в одной связке – в таком виде не убежишь. Второго связываю с «мелким». Ну всё, груз упакован и к транспортированию готов.

Заставляю всех подняться. На отказ двигаться к отделению обещаю вызвать наряд; действует. Горе-грабители медленно шаркают ногами в нужном направлении.

До отделения мы тащились минут пятнадцать. По дороге я успел позвонить Геннадию Алексеевичу и сообщить об очередном приключении. Но сказал, что по всем прикидкам, к ужину успеваю – я уже в своём районе и до дома меньше получаса хода.

Однако в отделении полиции, куда я завёл подконвойных, дела застопорились и в целом дежурный лейтенант тупил. Мне даже показалось, что он активировал программу «Я у мамы дурочка», настолько классно у него получалось демонстрировать отсутствие логики, пренебрежение правом и отрицать очевидные вещи.

– Сейчас составим протокол, примем от Вас заявление, послушаем вторую сторону…– начал перечислять лейтенант ступени работы над делом.

Отвечаю: – Мне не нужно ничего писать и подписывать – я задержал, арестовал и передал Вам правонарушителей, напавших на дворянина. Вам нужно только зафиксировать мою фамилию и суть обвинения. Все остальные действия за меня произведёт юрист рода и необходимые документы Вы получите в установленные сроки.

– Мальчик, мы разберёмся, – лейтенант с порога начал называть меня «мальчиком», хотя правильным обращением в данной ситуации является «господин Первозванов» или просто «сударь»: – Но первичное заявление быть должно, и оно не должно противоречить показаниям других участников.

– Я дворянин, они простолюдины. Если есть моё слово, то их слово просто не учитывается. И так должно быть до того времени, пока не появятся факты, опровергающие мои слова.

– Я их сейчас опрошу, вот и появятся факты.

– В результате их опроса могут появиться только слова. Ещё раз повторяю – против моих слов их слова юридически ничтожны. Я очень спешу, я и так опаздывал, а сейчас задержка только нарастает. Я расскажу всё нашему юристу, он заверит мои слова и вышлет их Вам.

– И всё-таки, я попрошу Вас остаться. По горячим следам разберёмся и дело закроем.

– Дело закрыть не получится. Групповое нападение на дворянина простолюдинами трактуется как покушение на основы государственного устройства и тяжкое преступление.

– Сейчас установим, что всё так, как Вы говорите, сделаем бумаги, подпишем. Чисто чтобы дело не затягивать, задержитесь, чтобы подпись была живая.

– Мне нужно уходить, меня ждут дома.

С каждой фразой полицейский всё больше заводился, наконец, он не выдержал: – Я при исполнении и попытка покинуть отделение будет расцениваться как воспрепятствование законной деятельности сотрудника полиции, а это тоже тяжкое преступление и в такой ситуации я могу даже оружие применять.

– Я остаюсь, но Вы не правы и последствия для вас будут неприятными.

– Находитесь здесь. Я сейчас допрошу пострадавших и быстро оформлю протокол.