Усилители смысла

Это его и насторожило. Отечественные старые машины сильно шумят мотором и часто издают другие посторонние звуки – хотя бы в силу изношенности. А этот только шуршал шиной по разогретому асфальту. Пятый настороженно вёл его взглядом. И когда автомобиль чуть вильнул, нацелившись прямо на них, он уже был готов к такому развитию событий.

У Пятого были здоровые инстинкты. При непосредственной опасности он спасался, не задумываясь над тем, насколько это эстетично смотрится со стороны и что при этом о нём подумают окружающие. Он цапнул Второго за рукав и резко дёрнул за собой – в сторону от дороги, в кювет. Совсем от удара это их бы не спасло, но тогда бы он пришёлся по касательной и рюкзакам.

Второго опять некстати заело, и потому хорошего рывка не получилось – они оба кулями свалились в кювет, который оказался неожиданно высоким. Пятый ещё мельком подумал, что он сделает с водителем, когда…

Тут сверху его догнал его же рюкзак и воткнул головой в траву, заодно надвинув темноту.

Он лежал носом в жухлой слежавшейся траве. Когда-то её подмочил дождь, она подгнила и высохла мягкими лохмотьями на месте листьев и колючих стеблей. Даже запаха не осталось.

Он поднялся на колени, выпрямился. В горле чуть першило, но это было терпимо. Рядом копошился другой, второй – и это было неприятно.

Впереди был высокий песчаный склон, местами обсыпавшийся под собственной тяжестью, со старыми съехавшими следами. Взобраться наверх по такому будет утомительно – ты спустишь вниз много-много песка. Внесёшь свой вклад в эрозию.

И полные сандалии песка впридачу.

Вверху, после неизбежной обочины, была мощёная белая мостовая. Только как-то странно мощёная – не камнем и без ощутимого узора. Ровная, плавная и чуть изогнутая – так, чтобы ступать было удобно. Прогулочным шагом.

Улица началась слишком быстро – он уже проходил какой-то по счёту дом. Их трудно было отличить – все небольшие, с закруглёнными углами, без выступающих частей – лишь иногда впереди торчала прямая балка. На ней висело что-то небольшое и несущественно лёгкое. Когда фонарь, когда флажок.

Светло-голубой, густой зелёный, жемчужный, приглушённый оранжевый – цвета варьировались от дома к дому, не мешая друг другу. Глаз время от времени выхватывал пятна настоящей зелени, но она была где-то там, за домами и не бросалась в глаза.

Он перешёл на другую улицу, потом ещё. На предполагаемом месте дома было водяное зеркало – для такого климата небольшой пруд действительно нужнее, чем ещё один дом. На этом широком пространстве не надо было экономить место, чтобы вместить…

Под коленкой оказался забор, и Пятый свалился в палисадник, проехавшись физиономией по колючей хвойной ветке. Снизу оказался тонкий слой опавшей хвои. Падать на него было не так унизительно, чем просто на землю.

Он вскочил и, прыгая на одной ноге, начал растирать вторую, шипя сквозь зубы. Когда нога перестала занимать голову, Пятый опять понял, что мир плотен, осязаем, неровен и неприветлив.

Второй обнаружился неподалёку – в соседнем палисаднике. Ему повезло меньше – он обнимал ствол акации – дерева красивого и выносливого, но весьма и весьма колючего. И сейчас он медленно, нелепо и осторожно снимался с разновекторных колючек.

Пятый помог бы ему высвободиться, но его занимала собственная отбитая правая нога. Удар пришёлся в кость, чуть выше того места, куда ему ударил подоконник, когда он выпадывал со второго этажа на свежий воздух.

Второй наконец отцепился от дерева и с неуместным кряхтением перелез через декоративное ограждение, окружавшее палисадник. Подошёл поближе и присел на бордюр – видимо, не знал, стоит ли предлагать помощь.

Нога постепенно угомонилась, и Пятый осторожно принял вертикальное положение. Покачался туда-сюда и с уместным зубовным скрипом перелез через своё ограждение. Подумал и присел рядом со Вторым.

Впереди через дорогу всё так же возвышался Дом Быта. Архитекторам было мало сделать его на пару этажей выше окружающих зданий – его ещё и подняли на бетонной подушке на несколько метров. Подушка выдавалась вперёд, на концах переходя в широкие, в корпус, лестницы. Кому и зачем потребовалось создавать поднятую прогулочную площадку при наличии нормального тротуара и газона за ним – было непонятно.

Нет, Пятый ничего не имел против. Здание выглядело значительно, чтобы сразу было понятно, что это не абы что, но зачем попусту изводить бетон? Есть же более простые средства.

Лёгкий ветерок и куцая тень вполне примиряли его с тем, чтобы просто сидеть и смотреть с философским видом на старое странное здание. Пятый протянул руку, сорвал травинку с колоском на конце, оторвал его и попытался сделать гусеницу. Сложил лодочкой ладони и попытался двигать колосок мышцами ладоней. Пересушенные остья неприятно тёрли кожу, и он разжал руки, уронив колосок на землю.

Второй сосредоточенно смотрел на носки своих ботинок. Видно было, что он опять замыкается в себе. Пятому это не нравилось.

– И что это было?

Второй завозился, устраиваясь поудобнее на бордюрной плите.