Господи, моя хорошая… Она лежит все также, безвольно, она бледна, а ее кровь залила огромную кровать из IKEA с матрацем ХАМАРВИК, пол с ламинатом Quick-Step, брызнула на прикроватную тумбочку БРУСАЛИ и испортила простыни «Золотой песок», стоившие целое состояние. Но ведь это моя жена - та, которую я любил и оберегал; та, которую вел под венец; та, нескончаемую тупизну, безвкусие и желание вторгаться в нашу личную жизнь матери которой я терпел вплоть до тех пор, пока она не вынудила меня сказать ей пару ласковых; та, чьего пьяного в хлам брата я вынужден был пару месяцев назад в состоянии полнейшей отключки везти во Всеволожск за свой счет; та, которой я в первый месяц знакомства дарил цветы каждый день, хотя потом и делал это только по праздникам, но это уже не столь важно. Теперь ее у меня нет, а ведь скоро один за другим пойдут праздники – скоро осень, а после нее начнутся приготовления к Новому году, а мне будет не с кем пойти на предновогодний корпоратив, на который приглашаются как сотрудники, так и их родственники и знакомые, если их записать заранее и согласовать с директором. Господи, это ужасно. Я просто не знаю, что с этим делать и как смотреть в глаза людям на работе теперь, когда у меня нет жены. Мне будет жутко стыдно. Я все также не вижу выхода. Боюсь подходить к трупу. Боюсь убирать нож, лежащий рядом на кровати.
Возвращаюсь в гостиную. Спустя пару минут появляется заставка долгожданного шоу Гранта. В нем он обычно много шутит, берет интервью у довольно странных людей и в целом здорово поднимает настроение публики. И мое тоже.
Пока крутится заставка и звучат вступительные аплодисменты маленького зала в студии программы, я встаю и подхожу к окну. Немного отодвигаю штору. Унылый вечер не предвещает ничего хорошего. Внизу бродят поодиночке странные, серые люди. Я не хочу, чтобы меня видели и сужаю смотровую щель. Вижу очаровательно виляющую задом, утянутым серой юбкой, блондинку с длинной красной прядью волос. На ее ногах колготки, имитирующие серые же гольфы. Ее ботинки джинсового цвета, а меня жутко раздражает, когда под джинсу делают что-то, кроме самой джинсы.