Усиливая Боль/Советчики

Катя сжимает в руке для пущей уверенности довольно массивный для нее «айфон», и ей кажется, что ее взгляд на Яковлева сейчас должен стать змеиным, и он должен испугаться возможности, что она выпустит зубы и ядовитое жало, но Яковлев совершенно спокойно и даже немного умиленно взирает на нее и улыбается.

- Кать, кто тебя обидел?

- Да, говори, мы быстро рога поломаем, - слышится голос обладателя «короллы», и это окончательно срывает Катю.

Она отскакивает от стола, разворачивается и уходит прочь, на ходу бросая «Сраные мудаки». Реплика на секунду повергает кабинет в шокированную тишину, а потом, уже в спину Кате звучит яковлевское «Ну, прости ты нас, дураков».

Катя ощущает жгучую боль в голове и чувствует, как удар битой, каждый удар пульса. Ей кажется, что она простыла за последние несколько секунд – настолько болезненны ее ощущения, и она решает отложить решение принципиального вопроса до тех пор, пока не осилит написать по электронке Яковлеву и снова запросить у него документы. Возвращается в свой кабинет. Старается не смотреть по сторонам. Уже на подходу к кабинету осознает всю глупость положения, в которое попала и не может сдержать влаги, самопроизвольно проступившей на глазах. Врывается в кабинет. Хватает сумочку и уходит в туалет. Слышит звук уведомления о входящем смс. Открывает сообщение. 

«До полуночи девушкам вход и шампанское бесплатно…»

Со злостью блокирует клавиатуру и швыряет мобильник в сумочку. В туалете смывает слезы и тушь, протирает лицо салфетками и наносит косметику заново. Смотрит на себя. Ощущает презрение. Швыряет тюбик «мэйбиллин» в сумочку. Идет работать.

Спустя полчаса, когда она уже понемногу включается в рабочий ритм, и строки массивных текстов документов перестают перемешиваться у нее перед глазами, появляется Яковлев с папкой документов. Кладет папку ей на стол.

- Здесь все необходимое. Проверь, переработай, но вообще-то, я уже проверил, - он говорит довольно тихо, стараясь не привлекать внимания соседей Кати по офису, но Катя знает, что здесь даже у стен есть уши.

- Ага.

- Слушай, - он наклоняется надо столом и снижает голос до едва различимого, хотя басовитость все равно оставляет его уверенным, ощутимым, - Кать, правда, извини меня за этот сраный юмор. Я не прав. Я знаю, тебе сейчас трудно. Может, поговорим после работы об этом? Ну, поужинаем вместе, ты же наверняка свободна сегодня, а?