Ускользающая мишень

Она толкнула дверь в келью. Здесь стояло шесть двухъярусных кроватей. На одной из них лежал человек, накрывшись с головой простым солдатским одеялом. И хотя под кроватью стояли растоптанные кирзовые сапоги, Аня не смогла бы с уверенностью сказать, что под одеялом находится мужчина.

- Эй! - негромко позвала она его.

Человек не пошевелился. В душе вдруг возникла шальная мысль: а вдруг это покойник? Нет, не может быть. Не станут же ее проверять вот таким варварским, средневековым способом. Зачем? Для них она пока обыкновенная москвичка, которая хочет решить свои личные проблемы и хорошо за это заплатить.

Бросив сумку на одну из кроватей, где не было одеяла, Аня отправилась на поиски матушек...

Она свернула налево и почти сразу действительно уперлась в ветхий двухэтажный дом. Аня подошла к нему, чувствуя, как ее со всех сторон провожают настороженные взгляды. Поднявшись на крыльцо, не выдержала, оглянулась площадь была пуста. Неужели ей почудилось? Не может быть. На специальных занятиях по психотренингу у нее всегда были самые лучшие показатели. Она спокойно ориентировалась в темноте, полностью доверяя своему третьему глазу. "Третьим глазом" называлась особая точка, расположенная чуть выше переносицы, где был нервный узел, регистрирующий изменения психического поля. Подобная точка есть у каждого человека, но не у всех она развита до такой степени, чтобы запросто пользоваться ею...

Открыв скрипучую дверь, Аня прошла в полной темноте вперед. Затем, безошибочно угадав, открыла вторую дверь. В небольшой чистой комнатке за длинным столом сидели две пожилые женщины в черных платках, а в углу стоял на коленях молодой человек. Его глаза были закрыты, губы что-то беззвучно шептали. В облике молодого человека было одновременно что-то безумное и возвышенное. Словно у художника, который медитирует перед тем, как приступить к картине. Аня удивленно уставилась на него.

- Брат молится, - негромко произнесла одна из женщин, обернувшись к девушке. - Ты кто, сестра?

На щеке у женщины был глубокий шрам от сабельного удара. Глаза спокойные, волевые, но при этом какие-то отсутствующие. Словно она совсем недавно забила "косяк"...

- Вот... - Аня протянула послание от брата Леонида.

- Что это?

- Я хочу, чтобы вы мне помогли. Там написано.

Так и не взяв письмо, женщина со шрамом внимательно оглядела Звереву. Согласно кивнула.

- Что же ты не переоделась?

- А разве нужно? Мне никто не сказал...

- Матушка Вера, отведи ее. И покажи все. Вторая женщина молча поднялась со стула, направилась к двери. Удивленная таким приемом, Аня последовала за ней. Странно! Ее никто не стал проверять, спрашивать, кто, откуда, что ей конкретно нужно... Даже послание читать не стали! Ничего себе прием. Ну и ладно. Как говорится, не лезь в чужой монастырь со своим уставом. А уж в этот -- тем более.

Матушка Вера привела Аню к дверям, на которых висел новенький амбарный замок. Отперла. Пахнуло залежалым бельем и хлебом. Когда глаза привыкли к полумраку, Аня разглядела огромные кучи какого-то тряпья на полу. Вдруг одна из куч зашевелилась, ожила... Глухо покашливая, с пола поднялся мальчик. У него был стертый, совершенно невзрачный вид, и единственное, что запомнилось Ане, распухший указательный палец левой руки, замотанный изо-лентой. Матушка Вера распорядилась, чтобы мальчик выдал новенькой одежду. В этот момент в помещении появилась бледная девушка лет двадцати. У нее были застывшие глаза и необычайно красивые, тонкие кисти рук. Мальчик нахмурился:

- Ты опять ходишь в худых сапогах, сестра?

- Да, брат.

- Простудишься и умрешь! - На все воля Божья.

- А зачем пришла?

- Дай мне еще одну фуфайку.

- Куда же ты ту подевала? Опять потеряла?

- На все воля Божья...

Аня почувствовала, как ее начинает охватывать сонное оцепенение. Словно какой-то невидимый паук-кровосос обволок ее своей паутиной, прижался своими мохнатыми лапами и сосет, сосет, сосет из нее жизненные соки...