Ускользающая мишень

Первое, что он сделал, въехав в квартиру, так это купил роскошную тахту, которая теперь занимала половину комнаты. Напротив тахты стоял телевизор «Сони» и такой же видеомагнитофон. Кассеты с фильмами были разбросаны по комнате, в основном на полу. На кухне стояли стол, стул, холодильник. В туалете — только унитаз, в ванной — только ванна, табуретка с бритвенными штучками-дрючками и душ, разумеется. В коридоре, как две капли воды похожем на другие помещения этой странной квартиры, — вешалка и платяной шкаф. Все. Больше в квартире ничего не было. А зачем? Гостей сюда Павел водил с большой неохотой. Только женщин. Но это уже потому, что другого выхода иногда просто нет…

Итак, Лагутин никуда не пошел, а сразу направился в свою «пещеру» зализывать раны. Он часто это делал, особенно в минуты, подобные таким, как сегодняшние.

Он захлопнул за собой дверь и, раздеваясь на ходу, устремился к душу. Долго стоял под его спасительной прохладой, смывая с себя грязь, усталость и раздражение всего этого идиотского дня. Какое это счастье — стоять под душем в собственном доме!

Но почему-то все хорошее когда-нибудь надоедает. Ему вдруг ужасно захотелось на свою тахту. Он наскоро вытерся не слишком свежим полотенцем и нырнул с разбега в родные подушки. Включив автоответчик и закрыв глаза, Павел приготовился слушать знакомые и незнакомые голоса.

«Паша, привет! Это Лика. Позвони мне вечером».

Интересно, какая это еще Лика? Не то что телефона, он даже ее лица не мог припомнить.

«Пашенька, как вернешься — позвони зайчику! Пока».

Ну-ну!

«Павлик, куда же ты девался? Твой кролик ждет тебя».

Теперь — кролик. Кто же будет следующий? Тушканчик?

Автоответчик тем временем продолжал свой отчет.

«Паша, это Марина Карасева. Ну, знаешь, я от тебя такого не ожидала. Понятно, мы живем в такое время, когда позволено буквально все, но не до такой же степени. Я уверена, что ты сожалеешь о случившемся. Я тебя уважаю, Паша, и надеюсь, что ты сделаешь правильные выводы и совершишь то, что подскажет тебе твое циничное, но доброе сердце. Целую».

А еще учительница, образованный человек, подумал Павел. Удивительно, как можно так вычурно и в то же время так безграмотно выражаться? А главное, так невнятно! Она сама-то поняла, что хотела сказать?!

«У кого автоответчик, тот зануда и минетчик», — сообщил ему в это время аппарат.

Вот, совсем другое дело. Просто и понятно. Краткость — сестра таланта. Кто же это так прикалывается? Скорее всего, кто-нибудь из сослуживцев.

«Господин Лагутин, позвольте выразить вам свое восхищение! То, что вы сделали на презентации в управлении, — это гражданский подвиг! Так держать, Павел! Мы с вами. Режим рухнет! Долой демократическое ворье!»

— Боже, — прошептал Павел. — Только этого мне не хватало.

Что же он вчера натворил?!

«Весь твой вчерашний выпендреж, Пашка, — лишнее доказательство того, что ты просто продажная шкура! Постыдился бы так откровенно лизать задницу правительству! Как тебе не противно! Ну ничего. Недолго вам, дерьмократам, сидеть на шее у народа!»

Лагутин почувствовал, что медленно сходит с ума.

Час от часу не легче. Ругал он вчера правительство или хвалил? Хотя… Хвалить он его ни в каком виде не стал бы. Но ведь не помнит ничего!!! А вдруг хвалил? Да нет, вон говорят, чуть ли не гражданский подвиг. Хотя, с другой стороны, этот, последний… Ну, это, может быть, его трактовка…

Ладно, придется слушать дальше.

«Не переживай, Лагутин! Мы с тобой! Держи хвост пистолетом!»

Хватит. Павел нажал на «стоп». Надоело. Кто-то его проклинает, кто-то им восхищается. Все всё знают, один он как чудак на букву «м»… Если гений это тот, кто все понимает, когда остальные не понимают ничего, то как можно назвать человека, который не понимает того, что понимают все остальные? Правильно — идиот.

Он выматерился. Надоели. Осточертели! Снял трубку и быстро набрал номер.

— Алло, Катя! Кого-нибудь сюда, срочно!

— Кто это? — Голос сонный, а время двенадцатый час только.

— Катя! Ты что, спишь?

— Кто это?

— Конь в пальто! Не узнаешь, что ли?

— Кто это?

Вот ведь заладила.

— Это я, Павел!

— Спокойной ночи, Павел. — И она повесила трубку.

Павел невольно расхохотался. Это смешно. Три часа спрашивала, кто это, чтобы пожелать спокойной ночи. Хорошая шутка, надо запомнить…

Предоставленная ему плаховскими эфэсбэшниками квартира Лагутину не понравилась — могли бы и получше найти. Но, честно говоря, и не искали слишком торопились. О его задании в Плахове знали всего два человека: начальник областного УФСБ и его первый заместитель. Для всех остальных он был спивающийся прапорщик ВДВ, прошедший несколько «горячих точек»… Пить просто так вообще было противно, а тут еще приходилось вливать в себя всякую гадость — русскую водку дагестанского разлива, азербайджанского разлива, еще бог весть какого разлива, но только не родного, нечерноземного. Нормальную водку в Плахове достать было так же сложно, как, например, купить атомную бомбу.