Ускользающая темнота

– Потрогай, потрогай рану. Кровь запеклась. Сухая совсем. Так неприятно. – Отпустила. – Иди погуляй. Я скажу тебе, когда пора. – И Катя пошла через площадь. Несколько раз она обернулась, ее прабабка сидела не двигаясь, смотрела ей вслед. Она зашла в темно-серые дворы, освещаемые светом неба. Луна, движимая рукой невидимого фонарщика, следовала за ней. Ей попадались одинокие люди, женщины и мужчины. Они останавливались, смотрели на нее и провожали взглядом.

Катя долго бродила и зашла в маленький дворик, где увидела фонтан с серебристыми струями воды. На бортике, развернувшись к воде, сидели парень и девушка. Они держались за руки, болтали ногами и смотрели куда-то мимо струй. У девушки были длинные светлые волосы. Катя подошла поближе, ребята обернулись, и Катя увидела копию себя, только тусклую, серую и худую. «Вы Катя?!» – не удержалась она. Та утвердительно кивнула. «А это Паша. Твой дед». Паша был кудряв, улыбчив, но так же бесцветен, и землистая кожа, как пергамент, обтягивала его скулы. Господи, как же мы удивительно похожи! Катя не могла в это поверить. Она протянула руку и стала трогать их, желая удостовериться, что это не галлюцинации. Было очень радостно, она не боялась. Хотелось столько всего у них спросить. Но девушка со светлыми волосами сказала: «Пора уходить. Здесь совсем не так безопасно, как ты думаешь. Скоро будет обход». Они встали и, не попрощавшись, молча ушли.

Катя осталась у фонтана совсем одна. Стремительно темнело. Где же, где же эта площадь? Пару раз ей пришлось прятаться за домами от компаний каких-то жутких мужчин и женщин, с перекошенными, полусгнившими лицами, с черными повязками на оголенных язвенных руках. Они пили какую-то жидкость из бутылок, грубо матерились. У некоторых в руках были длинные ножи. Наверное, это и есть тот самый обход. Что они делают? Ловят людей? Улицы теперь были пусты, окна закрыты ставнями, двери в подъезды наглухо заперты. Неожиданно она все-таки попала на площадь. Никого. Полнейшая тишина. Катю охватила паника, ее трясло. Пьяная брань и крики усиливались. Они слышались уже из каждого переулка. Неужели все они направляются сюда. Стул! Стул, на котором сидела ее прабабка. Он одиноко стоял у одного из закрытых магазинов. Она изо всех сил побежала к нему и стала колотить по ставням. «Это я, Катя, пустите меня, откройте, пожалуйста!» Приоткрылась узкая щель, потом пошире. «Давай, пролезай, поторопись». И когда на площади показались эти ужасные люди, Катя, обдирая плечи, протиснулась в приоткрытое пространство, и ставня захлопнулась.

Она долго сидела на полу и не могла остановить истерику. Наталья стояла рядом и безучастно ждала. Кругом сидели Зоины куклы.

– Кто эти люди? – спросила Катя, немного успокоившись.

– Это обход. Бывшие преступники, убийцы, маньяки. Они главные в нашем мире. Не дай бог появиться кому-нибудь после того, как они выходят на улицы. А они никогда не предупреждают об этом. Я сама не цветок, но их боюсь.

– Но почему вы мне не сказали?

– Обращайся ко мне на «ты». Я же все-таки твоя родная прабабка. Ты должна была встретить Катю и Пашу. А потом пойти обратно. Вот и все. Теперь надо восстановить справедливость. Кстати, Зойка сама этому поспособствовала. Не надо пользоваться тем, чего не знаешь до конца. Вот она и махнула лишнего. Нельзя было применять это заклинание. Я много зла сделала, грешна. Но теперь у меня есть шанс сделать доброе дело. Спасти твою жизнь. – Она посмотрела в зеркало в старой деревянной раме, изъеденной жучками, с побитой амальгамой, из-за которой уже ничего почти в нем не отражалось, только какие-то смутные детали. – Кстати, уже пора. Действуй.

– А что мне делать?

– Теперь сама, сама... Открывай глаза.

Возвращение

Катя снова очнулась в этом страшном частном кукольном музее, в маленькой комнате с воздухом, наполненным ароматами растений, цветов и свечей, на кровати с железными спинками и сетчатым железным дном, точно такой, какие были в пионерском лагере.