Ускользающая цель

Еще один еле слышный щелчок пальцев, вновь едва заметная рябь, но уже над столиком, и на нем появляются пять чашек, стоящих на блюдцах, на которых еще лежат кофейные ложки и по два кусочка сахара. Ощущаю, что к этой необычной ряби я уже начинаю привыкать. Чашки и блюдца очень красивые, похоже, из фарфора, белого цвета с каким-то коричневым рисунком. Ложки тоже хороши, наверное, из серебра. Во всех чашках налита темная жидкость, и над ними идет пар. Посередине столешницы стоит маленький кувшинчик на блюдце. Они оба явно из того же набора, что и кофейные чашки с блюдцами, и, должно быть, так же из фарфора. В кувшинчике белая жидкость.

«Молочница с молоком, – догадываюсь я. – А блюдце, чтобы не запачкать стол. Вероятно, в такой приятной после жары прохладе горячий кофе, как и горячий кофе с молоком, вполне себе уместны», – приходит мне в голову мысль.

– Прошу вас, друзья мои, располагайтесь, – говорит Роланд Тибальтович и делает очередной изящный жест рукой, которым обводит сразу все кресла и столик.

Мы все следуем его приглашению и рассаживаемся в кресла. Я – в то, что стоит спинкой ко мне посередине, мои спутницы – в кресла по бокам от «моего», ну а мужчины в кресла напротив нас. Немного неловко перед Роландом Тибальтовичем, солидным дядей, за свои хоть стройные и длинные, но все же голые ноги, которые прикрыты лишь коротенькими шортами.

«Но я же не знала, что меня сюда позовут», – звучит в голове вполне уважительная причина моего сегодняшнего одеяния.

Успеваю заметить, как Роланд Тибальтович, ничуть не смутившись вида моих ног, прямо через мантию изящнейшим жестом подергивает брюки. «Жаль, что я не могу так же изящнейше подернуть мои шорты», – мелькает мысль в голове. Блондин, которого я никак не могу заставить себя называть Виталием Елисеевичем, пытается повторить его действия, но делает это так неуклюже, что я едва сдерживаю улыбку.

«Тебе, парень, до него далеко! – весело думаю я. – Неверное, это какая-то психологическая реакция стабилизации сознания после всех тех невероятных событий, которые со мной приключились в этот, казалось бы, самый обычный летний день, – продолжаю я размышлять. – А вот эта мысль совсем уже невеселая!»

Кресло, в которое сажусь, оказывается очень мягким и удобным, а запах кофе просто чарующим, не то, что быстрорастворимый, к которому я дома и в гостях с годами привыкла.

– Кофе с молоком? – спрашивает, глядя мне прямо в глаза, Роланд Тибальтович, из чего я делаю вывод, что вопрос обращен именно к моей скромной персоне.

– О, нет, спасибо! – как можно вежливее отвечаю я.

– Конфеты, печенье, варенье? – задает еще один вопрос седовласый мужчина так же мне.

– Нет, благодарю! – вновь отказываюсь я.

Роланд Тибальтович обводит взглядом всех остальных присутствующих.

– Нет, спасибо! Нет, спасибо! Нет, спасибо! – быстро, один за другим, как выстрелы из старинных корабельных пушек в военно-исторических фильмах, которые я иногда видела в детстве, производят ответы все трое других человек, сидящих перед столиком, и отрицательно мотают головами из стороны в сторону.

– Насколько я помню, дамы пьют с молоком, – улыбаясь лишь краешками губ, говорит Роланд Тибальтович, а глаза пепельно-серого цвета, на который я только сейчас обращаю внимание, остаются совершенно серьезными.

Затем он еле заметно двигает одним лишь мизинцем левой руки, и все кусочки сахара дружно, как по команде, буквально запрыгивают в чашки кофе с характерными звуками, молочница поднимается в воздух, подлетает по очереди к чашкам Клары и Карлы и наливает молоко в них, после чего возвращается на свое место на блюдце. Ложечки так же сами запрыгивают в чашки и начинают перемешивать содержимое в них. С моей ложечкой и чашкой происходит то же самое. Я ошеломлена, но уже в значительно меньшей степени, чем когда все эти чудеса со мной только начались.

«Интересно, а чашки летают, как и молочница, и что, будут им все эти напитки и в рот заливать?» – приходит на ум озорная мысль. Наверное, еще одна реакция стабилизации сознания, но раздумывать на эту тему у меня времени нет.

– Элеонора Александровна, не будем тратить ваше драгоценное время и перейдем сразу к той проблеме, по причине возникновения которой мы вас сюда и пригласили, – говорит мне Роланд Тибальтович.

Глава 4

После такого вступления я замираю в кресле. Хорошо еще, что не успела взять чашку и блюдце. Сейчас, должно быть, начнется самое интересное!

– Начну с вопросов общего характера, – продолжает Роланд Тибальтович.

Голос его вдруг становится каким-то сухим, как треск иссохшего дерева, которое ломают перед тем, как выбросить или бросить в костер. Ничего общего с тем голосом, который был до этого. В помещении «нависает» тишина.

Предчувствие меня не обмануло.