Ускользающий мир

– Ты глупее, чем кажешься на первый взгляд, Женя. Неужели ты думаешь, что он сохранит кому-то из нас жизнь?

Мне стало совсем нехорошо, щеки вспыхнули. Идея тут же перестала казаться отчаянно удачной. Мне-то думалось, что я поймала двух зайцев одним махом: спасла Рому, а заодно и нас.

– Звали? – услышала я отчего-то знакомый голос и излишне резко оглянулась, едва не рухнув на пол.

В дверях появился щупленький, невысокого роста типчик с глумливым разбитым лицом, его впалую щеку пересекали три ярко-алые царапины. Я посмотрела на свою руку с тремя сломанными ногтями и скрипнула зубами. Узнав меня, мужичок, названный Петром, даже шарахнулся в коридор. Глаза обеспокоенно забегали, все время возвращаясь к высокой худощавой фигуре Люка.

– Ты?! – бесцеремонно ткнула я в него пальцем.

И Петр пошел нездоровыми красными пятнами, уже неотрывно уставившись на Люкку. Тот, видимо, быстро оценил значение моего возгласа. Оскар, признаться, удивился и снял с носа очки, всматриваясь в мое горящее гневом лицо. Пока мужчины нервно переглядывались, как последние олухи, я, прихрамывая, подошла к Петру и со всей силы вмазала кулаком в красный нос – негодяй ошарашенно пошатнулся. Люк хмыкнул, Оскар цокнул языком, а Петр, схватившись за лицо, застонал.

– Спроси у своего приятеля, как он перетаскивал меня сюда! – прошипела я, обращаясь к Люку.

– Так… – Оскар взял меня под локоть, словно расшалившегося ребенка, и вывел в совершенно пустой холл, крикнув, не обращаясь ни к кому: – Отведите девочку в комнату Карины!

Меня тут же препроводили на второй этаж по широкой лестнице в самую дальнюю спальню для гостей и закрыли дверь на ключ. Я металась по комнате, скинув испорченные сапоги, от которых уже ныли ноги. В светлой спальне стояла большая кровать, накрытая золотистым покрывалом, зеркальный шкаф, маленькое женское трюмо, пара мягких кресел с гнутыми ножками. В углу черным экраном в потолок таращилось видение. К сожалению, я не смогла найти пульта, а включить, нажав подмигивающую круглую кнопку, не сумела, поэтому стала рассматривать фотографии на трюмо. Со всех снимков мне щурилась красивая светловолосая женщина с открытой белозубой улыбкой и бюстом впечатляющего размера. Одна из деревянных рамок лежала изображением вниз. Лучше бы я не любопытствовала и не поднимала ее – на фотографии скучающий прекрасный Люк, смотревший куда-то мимо камеры, весьма по-хозяйски обнимал красотку. Сердце нехорошо сжалось, дыра в груди снова ожила и расширила границы. Мужчина выглядел явно не предназначенным для меня.

Не знаю, сколько я проспала, свернувшись клубочком, на мягкой кровати, но проснулась от тихого шороха. Люк сидел в кресле и разглядывал огни на улице, озарявшие ухоженный двор.

– Люк? – Я села, от резкого пробуждения меня трясло и шумело в голове.

– Иногда я удивляюсь твоей настырности. – Люк не обернулся. Кажется, он очень злился на меня. – Если ты решила кого-то спасти, то непременно попытаешься это сделать, даже не подозревая, как сильно можешь навредить. У твоего мальчика Ромы была возможность выжить. – Тут он посмотрел на меня. Даже через темноту, раскрашенную скупым светом из окна, я прочувствовала бесконечный лед его взгляда. – Теперь у него не будет такого шанса. Так же, как и у нас с тобой.

Я судорожно сглотнула и прижала колени к подбородку.

– Оскар сильно заинтересовался новым миром. Поздравляю, ты добилась своего.

– Люк… – жалобно позвала я, от его слов внутренности свернуло узлом.

Мужчина тяжело вздохнул и растер ладонями лицо.

– Спи.

Признаться, лично я рассчитывала как раз не спать в эту ночь, но, похоже, наш шаткий мир с Люком снова ускользнул от нас.

Роман

Квартиру, в которой его держали, наверное, можно было назвать шикарной. Холодильник в огромной кухне оказался набит едой, чем с удовольствием воспользовались сторожившие Романа шавки. Парень бродил по пустым комнатам, где едва успели обтянуть тканью стены. Меблированными оказались только спальня, гостиная и кабинет. В нем на стене висел большой портрет хозяина жилища – Альберта. Морщинистое лицо на нем выглядело очень усталым и озабоченным, наверное, поэтому неизвестный художник постарался утопить его в черной пелене.

Звучное помещение пахло канцелярским клеем казенной энергии, словно сюда шла персональная труба от хранилища, поставлявшая напрямую волны из Индустриала. В гостиной заработало видение, по комнатам разносилось эхо голосов.

Рома думал только о том, что случилось с Женей. Его сковывало чувство вины и давило на ребра. Если бы он набрался смелости и не сбежал, возможно, Женя сейчас бы уже вернулась во вторую параллель.