Ускоренный мир 3: Сумеречный вор (с иллюстрациями)

Несколько минут спустя, когда нейролинкер Тиюри определил, что она в глубоком сне, он автоматически отключил режим Полного погружения. Но и после того, как кошачий аватар на коленях Харуюки исчез с колокольчиковым звоном, Харуюки сидел еще какое-то время среди молчаливых зверей.

Глава 2

Частная средняя школа Умесато, расположенная на востоке Сугинами, насчитывала три параллели в каждом классе, так что ее вряд ли можно было считать очень уж большой.

И все же если все 360 учеников соберутся вместе в спортзале, их взгляды должны давить весьма прилично. Харуюки казалось, что, будь он сам мишенью этого концентрированного взгляда, в нем бы точно дырка образовалась.

Но сейчас, на приветственной церемонии, лицо стоящего на возвышении человека, голос которого без всякого нейролинкерного усиления легко доносился даже до задних рядов, было настолько спокойным, будто этот человек ни миллиграмма давления не ощущал.

– …Многие из вас сейчас ощущают нетерпение, беспокойство и тому подобное. Новые ученики, придя в новую школу с новыми семпаями, вполне могут испытывать чувство тревоги, это естественно. Но подумайте вот о чем. Те люди, которые сидят позади вас со спокойными лицами, один или два года назад сидели точно там же, где вы сейчас, и точно так же тревожились…

Даже и не верится, что в другом мире девушка, произносящая сейчас эти благопристойные слова, – разыскиваемая преступница, безжалостная убийца, а главное – суровый тренер, способный удивить даже американских морпехов.

Бормоча мысленно эти слова, Харуюки жадно смотрел на девушку на возвышении. Черная блузка с темно-красным бантом, стройные ноги в черных чулках – это была Черноснежка.

Назвать их отношения «особыми» – значило бы не раскрыть всего смысла этой «особости»; даже полгода спустя Харуюки и Черноснежка еще не достигли уровня встречающихся парня и девушки. В школе все воспринимали это так: чувство долга и жалость Черноснежки спасли толстого младшеклассника, и потом она оставила его при себе как любимого питомца… примерно так все думали.

Что до Харуюки – его это вполне устраивало. Вообще-то ему казалось, что это правда. Ему не хотелось, конечно, чтобы с ним обращались как с питомцем – он предпочел бы роль рыцаря возле принцессы – нет, оруженосца – нет-нет, пажа, – и он был бы более чем доволен.

– …Один год равен тридцати одному миллиону пятистам тридцати шести тысячам секунд; кажется, что это громадное время, но оно пролетит как одно мгновение. Желаю вам успешного года. На этом позвольте мне закончить свое приветствие.

Черноснежка поклонилась, развернулась на месте, колыхнув гривой длинных черных волос, и отошла туда, где выстроились остальные члены студсовета.

Изо всех сил хлопая в ладоши вместе с остальными учениками, Харуюки тем временем лениво ворочал мысли в голове.

Сегодня я стал второклассником, семпай – третьеклассницей. Значит, всего через год – она уйдет из средней школы Умесато.

Нет, это не означает, конечно, что их отношениям придет конец. У него и Черноснежки гораздо более сильная связь, чем «семпай – кохай». Они связаны нитью «Родитель – Ребенок», которая может быть только между Бёрст-линкерами.

Харуюки зажмурился; потом, открыв глаза, снова принялся усердно аплодировать.

И вдруг –

Пристально глядя на Черноснежку, он почувствовал, что девушка как-то странно шевельнулась.

Взгляд ее прищуренных угольно-черных глаз упал на группу первоклассников, но тут же снова устремился прямо вперед. Харуюки наморщил бровь и, вытянувшись, попытался понять, на кого именно смотрела Черноснежка, но, конечно, среди кучи людей в одинаковой форме выделить кого-то одного было невозможно.

Когда приветственная церемония закончилась, Харуюки вернулся в главный корпус. По рассеянности он чуть не отправился на третий этаж, но спохватился и поспешно зашагал к своему новому классу на втором.

Местоположение своего кабинета ему было известно из объявления, сделанного через локальную сеть, но кто его одноклассники, он узнает, лишь когда войдет в дверь. Пожалуйста, пусть никто из них не будет звать меня «свинтус-кун» и заставлять покупать им булки и прочие вещи! Молясь в душе, Харуюки вошел в класс 2С –

– Хару, привет!

И тут же его так мощно хлопнули по спине, что у него дыхание перехватило.

Первое, что он увидел, крутанувшись на 90 градусов влево, – заколка на челке в виде кошачьей мордочки. Потом – улыбающееся во все зубы лицо лучшей подруги.

– …Ти-Тию. Ты… здесь?

– А что? Что за непонятное выражение лица?

Глядя на надувшуюся Тиюри, Харуюки подумал про себя, видела ли она прошлой ночью кошмар, и поспешно ответил:

– Не, ничего.

Да – пусть он в одном классе с Тиюри, но если к нему никто не будет приставать, тогда бояться нечего. Однако возникла другая проблема. При таком раскладе стороны треугольника опять –

– Салют, Хару. Ти-тян, и тебе.

Харуюки вновь хлопнули по спине; на этот раз он крутанулся на 90 градусов вправо. Подняв глаза, он увидел улыбающееся очкастое лицо Такуму.