Условия человеческого существования

С этого дня Кадзи стал приходить поздно. Но Митико не скучала. Ей было кого ждать — Кадзи приходил, и они дарили друг другу радостные улыбки и взгляды, полные нежности.

Устал, наверно? Нет, только проголодался. Работа трудная? Не очень, конечно, но с непривычки… Да ну ее, эту работу, не будем о ней… Но я хочу знать. Пересмотрел заработную плату рабочих по категориям, сравнил оплату у разных подрядчиков, на разных участках; теперь надо установить нормы и расценки в зависимости от характера работы… И еще — как им умудриться сохранить тело в чистоте. Ведь бани на руднике нет, нет одежды на смену. Что можно приготовить из жмыхов и репы?! Ну что тут интересного?.. Ты устал! Нет, я не устал, но мне хочется смотреть тебе в глаза, а не разговаривать… И тебе от этого легче?.. Да, потому что ты здесь, со мной… Правда?.. Правда!

Они были счастливы и с каждым днем становились нужнее друг другу.

Как-то жена Окидзимы позвала Митико с собой за покупками.

— На маньчжурском руднике особенно надрываться нельзя, — неожиданно заговорила она. — Работают здесь кули, поэтому все делается потихоньку и без спешки. Уж такой они народ — порядок и организованность им не по вкусу. Посиживай себе да покуривай, а они пусть себе копают потихоньку, вот и будет руда… А начнешь здесь стараться, порядки наводить…

— Простите, вы имеете в виду Кадзи?

— Муж говорит, что ваш, конечно, правильно поступает, так и надо работать. Да-а… Только боюсь я, всем ли это по душе придется. Да вы не тревожьтесь. Муж-то горой стоит за вашего…

— Спасибо вам! — понурившись, ответила Митико.

А вскоре по дороге с работы завернул и сам Окидзима.

— Ну, как устроились? — спросил он. — Жена говорит, вы с коксом замучились?

Митико смущенно призналась, что после газовой плиты в городе ей действительно нелегко приходится с печью.

— Но я привыкну, — улыбнулась она.

Когда Окидзима неожиданно посерьезнел, Митико поняла, что он пришел говорить о Кадзи. Кадзи совсем заработался, старается повернуть все по-своему, сидит в конторе допоздна, а работы непочатый край. Окидзима посоветовал Митико попридержать его.

— А не то он у вас скоро выдохнется, — сказал Окидзима.

Вечером Митико рассказала об этом разговоре Кадзи. Он не придал ему особого значения.

— Не беспокойся, — сказал он. — Я не больно силен с виду, но сколочен куда крепче, чем кажется тебе или Окидзиме. Так что работой меня не свалишь.

— А я все-таки беспокоюсь. Ты работаешь больше всех, ты не знаешь отдыха. Вот все на тебя и злятся. Чего доброго, еще возненавидят.

— Пустяки! Скоро все уладится.

Кадзи привлек ее к себе. Они вдвоем. В домике, отведенном им, три комнаты. Им даже и не нужно столько комнат. Им страшно повезло. В мире бушевала война, а за этими стенами были только они вдвоем, наедине со своим счастьем. Любишь?.. А ты?.. Ты не жалеешь?.. А ты?.. Ты счастлива?.. А ты?..

И если бы вдруг в это мгновение перед ними предстал некий циник и спросил бы — а можно ли верить словам, которые лепечут влюбленные, они ответили бы ему: «Уйди от нас, нам чужды твои сомнения!»

12

Горная дорога вилась вверх по лесистому склону. Ярко-зеленая листва источала под майским солнцем пьянящий аромат. От него захватывало дыхание. Далеко внизу, в долине, игрушечными кубиками выстроились красные бараки рабочих.

Кадзи остановился и повернулся к Окидзиме:

— Какая красота! Даже бараки отсюда выглядят красиво.

— Да. И не видно отсюда, что внутри вши да мерзость. Так уж устроен белый свет — издали все прекрасно.

— Опять захотелось подразнить меня?

— Нет. Просто хочу, чтобы тебя окончательно не ослепили твои иллюзии. Ты убежден, что стоит получше заплатить, и рабочие тотчас воспылают усердием к работе. Мысль, конечно, красивая. Как эти бараки отсюда.

Кадзи повернулся и широким шагом пошел дальше. Окидзима едва поспевал за ним.

— Да не спеши ты так, — взмолился он. — И без того уже знаю, что у чернильной души из конторы ноги оказались крепче, чем у горняка.

Кадзи замедлил шаг.

— Вот что, Кадзи, я обещал поддержать твой план насчет новой системы оплаты и слово свое сдержу! Очень рад, что ты добился одобрения начальства… Но не жди ты правильного отношения к своей затее от кули, не жди. Потому что сильно просчитаешься!

Кадзи остановился. Окидзима опустился на придорожный камень.

— Слушай, я тебе как товарищу скажу, как другу. При существующих расценках на заработок за двадцать восемь дней рабочий сумеет с грехом пополам прокормиться. Так? Без разносолов, конечно, — гаоляном там, соевыми жмыхами и прочими конскими кормами. По твоим расчетам, при прогрессивной системе оплаты он сможет заработать себе на пропитание на целый месяц за двадцать один рабочий день… Теперь: ты считаешь, что семидневный заработок он ежемесячно будет откладывать. Получается все вроде бы гладко: рабочие усердно трудятся, копят деньги и с каждым месяцем богатеют. Правильно?

— Ну и что дальше?

— А дальше то, что он заработает себе на прокорм за двадцать один день, а остальные дни…