Условия человеческого существования

Хиронака все махал рукой, словно в Кадзи для него заключалось все спасение. Кадзи бросил взгляд на Тэраду. Тот спал, согнувшись пополам. Кадзи ползком выбрался от окопа, настороженно покосился в сторону вершины и опрометью кинулся к Хиронаке. И снова загремела автоматная очередь, пуля стукнулась о каску. Он кубарем покатился на землю. Стрельба прекратилась, с вершины послышались голоса. Отчетливо звучала громкая речь на чужом языке. Может, тот, наверху, похвалялся меткой стрельбой. Нет, шалишь, так просто он не умрет! Кадзи скрипнул зубами. Хотелось громко, злобно выругаться. Он сдержался и осторожно пополз вперед.

Он был уже почти рядом с окопом Хиронаки, когда опять поднялась беспорядочная стрельба. Кадзи пришлось залечь и ждать. Понятно, теперь они стреляли наугад. Он осторожно прополз остальные метры до окопа унтера.

— Ну что? — спросил Кадзи, растянувшись плашмя в густой траве.

За полдня Хиронака так исхудал, что на лице у него остались одни глаза.

— Будем прорываться! Последний долг — штыковая атака! _-_ прохрипел он.

— Прорываться? Это куда же? — Кадзи оскалился в свирепой улыбке. — Вдвоем с тобой, что ли?

— В окоп! Лезь в окоп! — неожиданно раздалось сзади.

Кадзи вздрогнул. Стараясь не шевелить травы, оглянулся.

Это кричал унтер Онодэра; его лицо виднелось над землей совсем близко. Кадзи оказался как раз между окопами Хиронаки и Онодэры. Он начал потихоньку пятиться. Если он сползет в окоп Хиронаки, тот, чего доброго, и вправду погонит его в штыковой бой. И чтобы избегнуть этого, придется убить Хиронаку. Кадзи предпочел общество Онодэры.

Окоп оказался узким и тесным — Онодэра, как и все старослужащие, работал накануне с прохладцей. Кадзи с трудом втиснулся туда — пришлось наполовину подмять унтера под себя. И все же Онодэра обрадовался Кадзи.

— Уцелеем, как думаешь? — спросил он.

— Это уж как победители распорядятся… — ответил Кадзи.

Предчувствие опасности ни на минуту не покидало его, он чутко прислушивался к каждому движению русских, не только ушами — всеми порами. Скоро они начнут прочесывать поле.

Он не ошибся. Небольшими группами русские спускались с вершины. Послышались одиночные выстрелы — все ближе, ближе. Голоса. Голоса приближаются. Потом в бруствер одна за другой ударили несколько пуль.

Конец! До сих пор он жил, чудом, но жил, а теперь конец. Он выдержал неистовый артобстрел, уберегся от гусениц танка, но только теперь Кадзи изведал пытку невыразимым, мучительным страхом. Именно сейчас, когда перед ним забрезжила надежда спастись, страх смерти острыми когтями вонзился в сердце.

Рядом с ним дрожал Онодэра.

— Идут сюда? Они идут, да?

— Не слышишь, что ли?.. Ну, идут. А ты чего ждал?

— Гранаты есть? — прошептал Кадзи.

— Нет…

Кадзи сунул ему гранату.

Сняв предохранитель, стиснул в руке свою. Затаил дыхание. Если их заметят, если сквозь эту траву он встретится с ними взглядом, он швырнет гранату и выскочит. Они взорвутся вместе — и он и они. Обойди, обойди. Иначе это тебе дорого встанет. Даром я жизнь не продам, слышишь!.. Онодэра, согнувшись на дне окопа, бормотал:

— Господи, помоги! Молю тебя, не дай умереть!

Кадзи не мог сдержать усмешку. Счастливец Онодэра! А вот ему не на кого уповать.

Не сводя налитых кровью глаз с травы над бруствером, Кадзя ждал. Секунды тянулись, как часы. Что, если выскочить сейчас и поднять руки? Я сдаюсь, не стреляйте!.. Но кто поймет его речь? Кто поверит в готовность сдаться при виде искаженного страхом, перекошенного лица? Никто.

Никто не поверит. Потому-то он и сжимает гранату, готовый к смерти. Потому они и движутся сюда, сплошным огнем поливая землю…

Шаги звучат уже совсем рядом. У них под ногами шелестит трава. Кадзи кладет руку на край бруствера, готовясь к прыжку. Вот он, последний миг! Скорей бы! Русские шагах в десяти от окопа. Шаг, еще шаг…

Внезапно они остановились. Наступила страшная тишина. Ну, вот и все. Что это звенит в ушах — их дыхание или стук собственного сердца? Кадзи крепче сжал гранату. Он швырнет ее вертикально. И на этом все будет кончено. Вот он, конец. Значит, сейчас?..

А потом с вершины сопки донесся громкий, зовущий голос. Эти ответили пронзительным свистом. Короткие, отрывистые слова. Потом все смолкло. Снова свист — на этот раз откуда-то издалека. Зашелестела трава. Шаги внезапно смешались и стали удаляться. Уходят. Смерть отступает…

Кадзи с трудом перевел дыхание. Отер испарину со лба.

— Ушли? — плачущим голосом прошептал. Онодэра со дна окопа. — Они ушли, да?

Усилием воли Кадзи попытался сдержать плясавшие колени.

— Возьми себя в руки. Рано успокаиваться, они еще здесь.

Хотя теперь Кадзи наверняка знал: он будет жить! Слабая улыбка показалась на его дрожавших губах.

Какой позор, Митико, я дрожу… Не смейся надо мной. Приходится напрягать все душевные силы, чтобы владеть собой хотя бы настолько. И, может быть, — кто знает? — нам с тобой еще суждено встретиться!

6