Услышь мой голос во тьме (СИ)

— Ну… мальчика здесь не видно, зато есть куча аляпистых экскрементов, — По театрально сложил руки на груди и шутливо вздёрнул бровь.

— Мальчик убегает здесь не буквально: он взлетает и разлетается на части из-за взрыва гранаты, — с грустью ответила гид. — Зрелый Орэ — это в основном живопись, изображающая ужасы войны. Мазки здесь грубые, линии смазаны, форм не осталось. Человека не осталось. Ни этого мальчика физически, ни метафорически тех, кто бросил эту гранату.

— Имперцы? — спросил По.

— Он не говорил кто. Его спрашивали много раз, но он всем отвечал одинаково: что это неважно, это мог быть любой.

— Он не был республиканцем? — удивилась Роуз. — Вроде же был.

— Он действительно поддерживал сторонников Республики. Хотя сам Орэ предпочитал считать, что ему просто ближе уклад Республики, нежели Империи, где существовал культ Императора и преобладала политика террора. Он был пацифистом. Клавдий Орэ ненавидел войну и то, как она уродует все людские души без исключения. Даже неся службу в армии повстанческого движения, он принципиально не носил оружия, работал полевым врачом.

— Но это глупо, ведь его могли убить, — нахмурился Финн.

— Это верно, — мягко ответила Владлена, — но ему была омерзительна сама идея убийства. Любого убийства, неважно, защищаешься или нападаешь.

Рей почувствовала невыразимую тоску и ужас. Искусство частенько вызывало в ней дискомфорт, даже если его произведения казались воистину прекрасными. Она ничего не могла сделать с внутренним трепетом. «Подлинное искусство нередко способно вселять ужас, — говорил ей Митч. — Оно взывает не только к высшему интеллектуальному труду, но и к животным инстинктам и порывам. Это нормально, ты привыкнешь».

Бен тенью плыл следом за группой, влекомый необъяснимым притяжением. Смех незнакомки что-то делал с его душой, заполнял собой пустоту.

— Хах, пацифизм — удел слабаков и полумеров, — ответил По. — Истинные пацифисты в основном трусы, которые боятся замарать ручки, потому перекладывают ответственность на тех, кто ведёт войну и защищает невинных людей.

— Он бы с вами не согласился, юноша, — без лишних эмоций, с доброй улыбкой ответила Владлена, увлекая посетителей рукой в следующий зал. — Но Орэ никогда открыто не спорил с теми, кто придерживался вашей точки зрения, и отвечал им исключительно языком живописи.

Бродили долго, никто больше не чувствовал усталости и скуки. Череда портретов, натюрмортов, батальных сцен и бытовых сменяли друг друга поражающим разнообразием и необъятной работой мысли мастера. Его поиски себя, недовольство собственными произведениями, смятение и невозможность найти своё истинное предназначение западали в души против воли.

Прошли в очередной зал и остановились у полотна с обнажённым женским телом.

— Ого! — вырвалось у Финна, открывшего рот. — В смысле, это, вау… настоящее искусство, все дела, — сложил руки перед собой и смущённо умолк.

— Каждый может найти что-то по душе, да? — улыбнулась ему Рей, толкнув локтем в предплечье.

— Одна из нетипичных для него работ. Очень личная, сокровенная. Эротизм у него приземлённый и телесный, но такой… нежный и человечный, я бы сказала, — отметила гид.

Контуры изображённого тела были выраженными, плавными, тени таинственно залегли в складочках и изгибах. Фон же почти лихорадило и трясло, будто созерцатель изнывал от желания и ничего не видел, кроме этой женщины. Вся палитра красного — ода телу. Соски женской груди были изображены почти фотографично, цвета сочные, на них зовуще играл жёлто-розовый свет. Рей сглотнула, ощутив, как её приковало к этой картине. Казалось, будто развязная и ласковая рука натурщицы откинется с дивана, выпадет за пределы холста и непристойно прикоснётся к ней, обнажит. Незнакомое и страшное чувство. Сладкое и манящее. Рей мотнула головой, стряхнув с себя оцепенение.

Вышли в последний зал, где место во всю стену предназначалось лишь одной картине. Перед глазами смотрящих раскинулось огромное полотно, издалека показавшееся снежным пятном с кусками грязи.

Бен встал у арки, вблизи картины, прижался лбом к тыльной стороне ладони, которой обхватил проём, и воздел глаза кверху.

Группа остановилась перед картиной, разинув рты, Владлена вдохновенно встала вполоборота и взмахнула рукой.

— Закончим наше с вами путешествие здесь. Главная работа всей жизни господина Орэ. Для кого-то скандальная и спорная, но, безусловно, один из главных шедевров живописи Галактики — «Последнее объятие».

На полотне среди поля брани женская фигура сжимала мёртвое мужское тело. Рей почувствовала, как холод заскрёбся по спине, щекотал кончики пальцев.

Назойливый холодок заструился по спине Бена. Он принадлежал не ему, но ощущался так отчётливо и живо, будто он испытывал всё это собственной шкурой.

— Снег даже не белый… Будто всех-всех цветов, — околдованно прошептала Рей.