Услышь мой голос

Он действительно вышел очень быстро, как будто и впрямь боялся, что Женя может убежать среди ночи. Леша стремительно выскочил из ванной и бросился в спальню, Женя стояла там, у окна. Леша подошел к ней вплотную, прижался к ее спине, ощутил сквозь ткань халата худобу ее лопаток и почувствовал, что хочет ее, как никогда раньше, сильнее даже, чем во время их телефонных разговоров. Он рывком сорвал с Жени халат, теперь он видел ее всю — длинные ноги, впалый живот, небольшие широко расставленные груди, выступающие ключицы, соблазнительную ямку между ними, куда он и припал губами.

Женя застонала и обняла его мокрую спину. Ее ладони опустились ниже, коснулись грубой ткани его джинсов.

— Расстегни их, — глухо попросил Леша, — сними их, раздень меня сама.

Женя послушалась, торопливо, сама задыхаясь от овладевшего ею желания, она расстегнула металлическую «молнию», помогла Леше освободиться от джинсов и трусов. Он стоял перед ней, нагой, горячий, ничуть не скрывающий жажды своего тела. Женя осторожно коснулась пальцами его восставшего члена. И вдруг она вспомнила и повторила слова Эрика:

— Чудовищная эрекция, — и нервно засмеялась.

Леша отшатнулся, и Женя вдруг поняла, что она совершила страшную ошибку. Она не должна была вспоминать об их разговорах, она должна была сделать вид, что их не было вовсе. Ей стыдно было взглянуть Леше в глаза, но самое страшное, что она почувствовала… Она почувствовала, что не может заниматься любовью со своим телефонным партнером. Это было как наваждение, как порча, которую вдруг кто-то навел на нее. Женя так и сказала Леше:

— Это невозможно, у меня все время стоит перед глазами моя комната на работе и этот проклятый телефон. И я вижу, как сижу там и делаю вид, будто испытываю непрерывный оргазм.

— Что значит — не можешь! — страшным голосом произнес Леша. — Там могла, а здесь нет?

— Там было не по-настоящему, — чуть не плача, воскликнула Женя.

— Но ведь был же у тебя мужчина? — не понимал Леша. — Этот Вася, психиатр? Ты же сама только что рассказывала.

— Это совсем другое, я не любила его, — ответила Женя. — Он, кстати, меня предупреждал, что у меня могут начаться проблемы.

— Пусть катится ко всем чертям со всеми своими предупреждениями! — заорал Леша. — Ты больше не пойдешь на эту проклятую работу! Я не пущу тебя, я сам буду тебя содержать, я тоже уйду из своей мерзкой газеты, лучше мы будем голодать, но заниматься достойным делом. Мы выкинем из дома все телефоны. Вот смотри, — на глазах у изумленной Жени Леша схватил телефонный аппарат и рванул его так, что шнур выскочил из розетки, и изо всех сил шмякнул его о стену. Раздался жалобный звон, и телефон с грохотом упал на пол, развалившись при этом на несколько частей. — Ну что, теперь стало лучше? — спросил Алексей и с видом победителя взглянул на Женю. — Что тебе еще мешает? Я со всем разделаюсь так же безжалостно!

— Ненормальный, — восхищенно произнесла Женя, — иди ко мне, я хочу тебя.

— Да, — выдохнул Алексей, — только ничего пока не говори, первый раз мы это сделаем молча.

Так и произошло, они любили друг друга молча, сосредоточенно, словно это случилось с ними в первый раз. Как будто оба — и мужчина, и женщина — только сейчас познали страшную и молчаливую силу любви.

Алексей целовал Женю сначала осторожно, потом все более страстно, не пропуская ни одного самого укромного уголка ее тела. Женя лежала с закрытыми глазами и полуоткрытым ртом, ее дыхание участилось, она пыталась сдерживать стоны и не могла, а потом дала себе волю.

«В конце концов, стонать — это совсем не то, что разговаривать», — последнее, что подумала Женя перед тем, как провалиться в яркую и сладостную бездну, где не осталось места ни мыслям, ни словам…

Они лежали потом, притихшие и по-прежнему сосредоточенные. Женина голова покоилась на Лешиной груди, его ладонь накрыла ее чуть подрагивающие пальцы. Иногда он прикасался губами к ее волосам, целовал их и вдыхал пряный и неповторимый аромат, исходивший от нее.

— А вдруг я тоже люблю тебя? — первой нарушила молчание Женя.

— Конечно, любишь, — сразу же ответил Леша, — я в этом ни капли не сомневаюсь.

— Почему? — удивилась Женя.

— Потому что иначе бы с нами не произошло то, что произошло. Если рассказать кому-нибудь эту историю, то нам просто никто не поверит.

— А разве мы будем кому-нибудь ее рассказывать? — спросила Женя.

— Нет, конечно, — ответил Леша, — мы будем представляться всем молодой, счастливой и вполне благопристойной парой. Никто ничего и не узнает о нашем прошлом. Оно просто исчезнет, мы сами постараемся забыть о нем как можно скорее.

— Ты это серьезно? — спросила Женя. — Ты действительно хочешь уйти из твоей газеты?

— Безусловно, но еще сильнее я хочу, чтобы ты ушла из своего «Сезама».

— Но это невозможно, — вдруг заговорила Женя. — Я тогда останусь без денег и без работы. Ты просто не представляешь, каково это. Ах, это ужасно, — вдруг воскликнула она, — теперь над этим Зибровским будет суд, меня вызовут в качестве свидетеля, сообщат о происшествии на работу, и тогда меня точно уволят.

— Ну и отлично, — произнес Алексей.