Услышь мой голос

А в это время человек, которого Женя так смело наметила себе в мужья, стоял в ванной комнате своей бывшей квартиры. У него было страшно измученное, очень бледное лицо, на котором чернели глаза с воспаленными веками. Рукава его нарядной рубашки были закатаны, а сама рубашка залита водой. На руках Василия безвольно висела девочка-подросток. Это была Катя, его дочь. С мертвенно-бледным лицом, то и дело закатывающимися глазами и посиневшими губами. В дверном проеме ванной комнаты стояла женщина, выражение ужаса застыло в ее глазах.

— Вася, может быть, хватит мучить девочку? — с мольбой спросила женщина.

— Нет, Ира, пока рано успокаиваться. Давай еще одно промывание, и можно класть под капельницу. Тащи воду.

Ирина послушно бросилась на кухню…

Начало вечера не предвещало ничего необычного. Все было как всегда. Ирина уже давно смирилась с уходом мужа. Вернее, она была готова к нему с того самого момента, как они поженились. Непросто жить с ощущением, что в твоем доме находится бомба, готовая в любой момент разорваться, но рано или поздно привыкаешь и к этому. Ирина даже удивлялась тому, что Василий выдержал так долго. Он прожил с ней почти десять лет. В общем-то, Ирине не в чем было упрекнуть мужа, разве что в одном — он вконец измучил ее. Мучительно осознавать, что муж не любит тебя, а живет в доме лишь из чувства долга.

За эти годы Ирина познала целую гамму чувств — от любви до ненависти, от апатии до ревности к собственной дочери. Она прекрасно понимала, что Василий остается с ней из-за ребенка. Он безнадежно избаловал дочку. Катя прекрасно знала, что у отца она всегда найдет поддержку и понимание, даже если она откровенно капризничала. Неудивительно, что Катя превратилась во взбалмошную и неуправляемую эгоистку. Ирина боялась лишний раз сделать дочери замечание, чтобы не слышать в ответ очередную грубость.

К концу их совместной жизни Ирина уже не чувствовала ничего, кроме страшной усталости. Когда чего-то очень долго боишься, то в итоге даже ждешь, чтобы это случилось скорее. Три года тому назад Василий объявил о своем уходе, и Ирина сперва почувствовала только облегчение. Чувство потери, одиночество, ощущение собственной неполноценности пришли потом. Труднее всего было с Катей. Девочка делала все, чтобы доказать матери, что не считается и впредь не намерена считаться с ней. Если Ирина советовала дочке надеть синюю блузку, то Катя надевала желтую. Она нарочно ходила без шапки зимой и в каком-то ужасающем клоунском колпаке летом. В тринадцать лет она начала злоупотреблять косметикой и где-то болтаться до самого позднего вечера, чем приводила мать в состояние полной паники.

«А вдруг у нее уже есть мальчик? — в ужасе думала Ирина. — Ведь они так рано сейчас начинают. Может быть, как это сейчас модно, провести с ней беседу о пользе презервативов? Нет, она не станет со мной разговаривать. Или просто положить ей на стол пачку презервативов и противозачаточных таблеток?»

Нет, Ирина была слишком консервативна, чтобы решиться на такой поступок. Каждый день она смотрела на свою дочь с опаской, не понимая, как могла маленькая девочка с беленькими волосиками и круглыми любопытными глазками превратиться в вечно недовольное и огрызающееся существо.

Ирина боялась, что дочка забеременеет, подцепит какое-нибудь нехорошее заболевание, станет наркоманкой, спутается с грязной компанией и убежит из дома. Но беда, как обычно, пришла, откуда не ждали.

Ирина вернулась домой, как всегда, около семи. Она уже давно не работала в клинике неврозов. Правда, она так и не стала врачом, все как-то не до учебы было, но медсестрой она была очень хорошей. Это понимал даже Василий. Он и помог в свое время жене устроиться к невропатологу в частную клинику. Теперь Ирина зарабатывала довольно неплохо, да и времени свободного у нее стало гораздо больше.

Она вернулась домой в полной уверенности, что ей, как всегда, придется коротать вечер в одиночестве. Катя редко в это время бывала дома. Но в прихожей Ирина наткнулась на кроссовки дочери и увидела блестящую кожаную жилетку, без которой девочка на улицу не выходила.

— Катя, ты дома? — на всякий случай позвала Ирина дочь.

Ей никто не ответил. Ирина отправилась на поиски. Она обнаружила дочку в ее комнате. Девочка спала. Что-то в ее позе насторожило Ирину. Может быть, заговорил материнский инстинкт или же сработал многолетний опыт медсестры. Девочка спала, лежа на животе, неестественно повернув голову. Ее правая рука безжизненно свешивалась с кровати.

— Катя, Катюша, — еще раз позвала Ирина, и опять дочь не ответила. — Да что с ней такое, — вслух произнесла Ирина, — почему она спит в такое время? Заболела? Но утром, кажется, все было в порядке.