Услышь мой шёпот

И наш путь начался. Еще до рассвета под скрип провозки о снег и цокот копыт. Мы с ба сели поближе друг к дружке, сохраняя тепло в маленьком пространстве. Разговаривать не хотелось, каждая из нас погрузилась в свои мысли, планируя будущее, сомневаясь в правильности своего решения, надеясь и веря в лучше и молясь за дорогу и то неведомое нам, но открытое Богу, время, что ждёт нас там, в столице…

47. Тэрон. | Можно было бы, но не хотелось бы…

Как я и подсчитывал, к ночи второго дня мы достигли первый населённый пункт с таверной, где решили остановиться. Перерыв нужен был всем, но больше всего я переживал за нашу старицу, которая как бы не храбрилась, не жалуясь нам на мороз и мало подходящее место для сна, всё же нуждалась в этом перерыве. Да и лошади значительно утомились. Те перерывы, что мы давали им, были не достаточны. Я с Давидом за это время менялся всего раз. Спать на коленях Кианы было вполне удобно, вообще, я заметил, что ее близость благоприятно сказывается на моем самочувствии, она будто бы подзаряжает меня.

В целом, дорога переносилась всеми без осложнений, мы придерживались своего темпа и плана.

У таверны стояло несколько повозок и лошадей. Давид отправился оплатить комнаты на всех нас и заказать ужин в номера, чтобы мне нигде не засветится.

— Лошадь здесь не купить. — оповестил меня Давид, вернувшись с таверны. — Но хозяин говорит, завтра на пути у нас будет неплохой рынок, где можно присмотреть скакуна.

— Хорошо. Что с комнатами?

— Одна для нас, одна для женщин. Ужин принесут через час. Ванная — через пол часа. Есть задний вход, я проверил.

— Хорошо, тогда пошли.

Мы взяли чемоданы, свои и женщин, и Давид повёл нас в наши покои, где нам уже готовились ванные. Мы разделились, всем не терпелось принять ванную и занять горозонтальное положение с вытянутыми ногами и без постоянной качки-тряски.

— Я спущусь вниз, пока ты принимаешь ванну… развешу уши, послушаю местные новости, завтра нам ехать днем, ты — в повозке. Но перестраховаться и разузнать о местных настроениях властей, думаю, надо. — предложил Давид уже в комнате, вытираясь после водных процедур.

— Буду благодарен. — отозвался я.

— Не стоит, ты — член семьи, ты — свой. Да и не привыкли мы ненавидеть народ только за то, что наши правители чего-то не поделили с ними. Ладно я пойду, вернусь где-то через час.

Я кивнул, и, закрыв за мужчиной дверь, отправился в ванную.

Время пролетело, я помылся, отужинал простой, но, главное горячей, мясной едой и только прилёг, как раздался стук в дверь и за ней послышался голос Давида.

— Чуть не уснул внизу. — зевая вошёл он в комнату. — Дорога, всё же, утомляет. Нужно лечь пораньше и выехать, соответственно, тоже. Я б советовал выдвигаться до рассвета, чтобы успеть купить тебе лошадь. Она пригодится, потому что новости не утешительные.

— Выкладывай. — я уселся на кровати, собираясь услышать нерадостные вести.

— Эхх… — вздохнул он. — Дела не очень. Оказалось с момента нападения шатанцев, как выставляет власть, шатанский народ под арестом, все кого успели поймать — в тюрьмах. Без суда и следствия. Как представители вражеского народа. Даже вознаграждение дают за информацию о местоположении оных. Но трактирщик смеётся, говорит, все шатанцы ушли, глупо их искать сейчас. Их и так были единицы на наших территориях, теперь делать им здесь совсем нечего. Но слухи об арестах впервое время были, одно шумное дело до сих пор обсуждают. Говорят власти разлучили семью, забрали шатанца, который недавно женился на морросийке, бывший солдат, один из тех, кто был отправлен сюда следить за исполнением мирных договорённостей. — Давид выжидающе посмотрел на меня.

— В каждом более или менее крупном городе были наши представители, но, все по максимуму были вызваны в Росс на официальное мероприятие по обмену достижениями в сфере искусства. После этого фестиваля на нас и напали. Как только стало известно о намерениях Совета наши пустили слух об этом, чтобы дать шанс тем, кто остался, успеть скрыться. Теоретически все должны были вернуться. Если только… не было по настоящему веской причины остаться здесь. — задумался я, понимая, что скорее всего речь идёт о паре. Шатанец бы не оставил пару. Но почему он не ушёл вместе с ней.

— Возможно все думали, что обойдётся? — пожал плечами мужчина, будто бы услышав мои мысли.

— Есть такая вероятность. Никто не верил, что кто-то вновь мог бы развязать войну. — мне было горько осознавать, что в темницах Моросса сидит мой народ. И отец. Каждый раз думая об этом сердце сжимает в тиски ненависти и жажды мести. И совладать с этими чувствами было невероятно сложно. И эта новость о разлучённой паре добавила еще одну ложку дёгтя. Мне страшно представить, что сейчас чувствует тот дракон. «Не справедливо! Так не должно быть!» — бушевало мое сердце.