Услышь мой шёпот

— Эммм… — задумалась она, мои брови поползли наверх. Что она может предъявить? — Есть кое-что, скорее вопрос или то, что я бы хотела уточнить. Но это больше мой интерес… личный, не имеющий прямого отношения к делу. — Гор положил мне руку на плечо. Оказывается, я приподнялся, готовый встать. Встать и выйти, непременно забрав с собой девушку, чтобы выяснить ее «личный интерес». Гор вовремя меня притормозил.

— И не боитесь? Ящера? — спросил отец.

— Скорее нет, чем да. Хотя, не спорю, при первой встрече, я не чувствовала себя… кхм… комфортно. Но я понимаю, это лишь первый опыт. Неожиданный. Нестандартная ситуация, так сказать. Поэтому это вполне очевидно и приемлемо.

— Настолько, что вы мешали охране задержать дракона? — вставил отец.

— Это, признаюсь, было своего рода инстинктом. Как бы это объяснить… — задумалась Киана. — В тот момент я чувствовала своим долгом не позволить ошибочным выводам навредить тому, кто этого не заслуживает. Понимаете? — с мольбой в глазах она оглядела зал. — Я была одна, владеющая информацией о произошедшем, одна знала правду. Конечно, я должна была его защитить.

— Думаете, он нуждался в вашей защите? — неожиданный вопрос от Гора.

— Уверена, что ему мой посыл не понравился. — здесь я хмыкнул и Гору пришлось вновь закашляться, чтоб покрыть меня.

— Но спасибо, приятно, что такой хрупкой леди не страшно защищать чудовище. Это шатанскому народу нравится, хоть в этом и нет необходимости. — улыбнулся отец.

— Я просто не выношу несправедливость. И именно ей я противостояла. Пыталась… И я не считаю чудовищем того, кто спасает жизни.

— Спасибо, леди Браун. Я рад, что именно вы — наш главный свидетель. — Немного склонил голову отец в знак благодарности.

— И защитник. — улыбнулся Гор.

— Итак, в принципе, всё так, как было описано в документах и доложено мне. Один момент: я не понимаю, что за срочность и в чем ваше обвинение, Совет? — перевел он свой взгляд на участников Совета.

— Ну, как же?! Дракон это не обычная зверушка.

— И слава Богу! — тут же парировал отец. — Обычная зверушка не справилась бы с таким. Нет? Разве не так? К нашему счастью, к счастью студентов университета, к счастью двух семей это оказался именно дракон! Тот единственный, кто в данной ситуации мог что-то исправить. Хвала Всевышнему! И сейчас никому не нужно никого оплакивать. Мы здесь, чтобы принять вашу благодарность? — я чувствовал, что терпение отца дрогнуло.

— Эммм… — встал один из представителей Голля. — Это всё, конечно, хорошо. Но нам нужно, чтобы кто-то взял на себя ответственность за дракона. Вы признаете его шатанцем? Гражданином вашего королевства?

— Бесспорно! Героичность, отвага и смелость — всё это черты нашего народа! Поэтому, очевидно, что дракон наш!

— Тогда вы признаете, что скрывали от нас драконов?

— Простите? — недоумевал отец. — Что значит скрывал?

— Вы не оповестили нас о существовании драконов.

— Здесь я вас сразу поправлю. Драконы — это… МЫ! — в зале сгустилась тишина. — Драконы — это наша неотъемлемая часть. Наше сердце, наш характер, наша внутренность. Это наша идентификация, личная, интимная особенность.

Это — мы.

— Но вы должны были оповестить нас, что вы… — его глаза забегали, — что вы умеете…

— Оборачиваться. — помог ему отец. — Это называется оборотом. Здесь я бы тоже хотел уточнить. — он поднял указательный палец, делая паузу. — Вас смущает оборот или наш вид?

Я имею в виду, что есть б мы оборачивались в розового единорожку, то вы бы не поднимали столько шума? Вас смущает наша особенность или… дракон?

— Лэрд Гралль, — поднялся представитель Моросса, — мы понимаем куда вы клоните. И вы поймите нас, дракон — это не единорожка, дракон — огромный опасный зверь.

— С чего вы это взяли? — не дал ему закончить отец. — Повторюсь, драконы — это мы! Шатанцы! Люди! Такие же, как и вы. Не делите нас! Мы — единое целое! Оборачиваясь драконом, шатанец остается собой. Он тот же человек, с тем же сердцем, мыслями, чувствами. Изменился лишь облик. Если вы это поймете, вопрос с опасностью дракона сразу отпадет.

— Но это же очевидно, что такая тва… кхм… такое существо с легкостью навредит человеку! — не уступал мороссиец.

— Навредить человеку может любой. Это уже под юрисдикцией закона и уголовного кодекса. Тот, кто сознательно вредит человеку — преступник, и уже не важно, как он выглядит. Как человек? Единорожка? Или дракон! Перед законом все равны! Или вы предлагаете садить в темницу любого, кто выглядит устрашающе или непривычно для вас? Это уже дискриминация.

Дракон, которого мы здесь обсуждаем, навредил кому-то?

— Нет, но…

— Уважаемый Совет! — прервал отец. — Нет никакого «но». Есть истина. А она заключается в том, что драконом были спасены две жизни, дракон никакого вреда никому не причинил. Лишь добро. Потому что дракон — всего лишь одна из наших оболочек, лишь внешний вид… с сердцем обычного шатанца. С сердцем, наполненного любовью к жизни и всему живому, наполненного состраданием и отвагой. — отец сделал паузу. — Вы просто чуть больше узнали о нас, о шатанцах. Вот и всё.