Услышь мою тишину

Стеклянные двери бесшумно разъезжаются перед носом, прохладное дыхание кондиционеров гладит по щекам, забирается за шиворот и вызывает мурашки. На мне застывают удивленные взгляды двух молоденьких девушек в черных топах и фартуках. Еще одна девушка, стоя ко мне спиной, тщательно протирает блестящие поверхности, рычаги и краны кофемашины.

Никто из них не похож на Ксю из снов Сороки — я с позорным облегчением вздыхаю и ковыляю к витрине. Бессонные ночи не пошли на пользу — мелькают тени снов, веки слипаются, в животе урчит. Нужно взбодриться, перекусить, вернуться домой и завалиться в постель.

А завтра в поисках Ксю я обязательно приеду сюда снова.

— Мне, пожалуйста, большой капучино без сахара, — хриплю я, опираясь на стойку, и высокая стройная девушка оборачивается.

…Блики майского солнца на бледной коже, влажный ветер, тепло сцепленных рук, обещания, мечты, надежды, планы…

Ворох ассоциаций взвивается ярким конфетти и медленно оседает. Кружится голова, душа сходит с ума от тоски, боли и счастья.

Безмятежные бездонные зеленые глаза напротив лучатся тихим светом.

Хочется взять ее за тонкие прозрачные запястья, обнять и, удерживая лицо в ладонях, утонуть в изумрудном взгляде… Хочется утешить ее, стереть все пролитые из-за меня слезы. Хочется любить ее до потери сознания…

И пусть ее волосы собраны в тугой хвост и больше не струятся разноцветными прядями, пусть она старше той девчонки, что я знал, но я… я…

— Что, серьезно? — вопрошает девушка звонким чистым голосом из идеального, доброго, волшебного несбывшегося прошлого. — Вот прямо ни ложечки?

Наконечник трости царапает пол, писк в ушах стихает. Я моргаю. Это же...

— Шутка. Я все поняла. Один капучино без сахара. Что-нибудь еще? — Она учтиво вскидывает брови, и я что есть мочи щипаю себя за локоть.

«Сорока, мне нравятся парни!» — чертыхаюсь и отвлекаюсь на черную доску с написанным мелом меню.

Наугад тычу в изображение ванильного пончика, забираю заказ, стучу тростью по кафелю, отваливаю к дальнему столику и падаю на пластиковый стул.

Концентрируюсь на трещинах и потертостях на столешнице и с досадой признаю — я ошиблась. Расколоть Ксю будет сложно.

Из-за некстати слетевших с катушек чувств Сороки.

Из-за того, что она, в отличие от Ника, не скорбит.

Эта Ксю… совсем как Паша! Радуется жизни, сияет и цветет, а Миха погиб.

Горечь и обида за него обжигают сердце — он так безоглядно любил ее… Он, черт возьми, ее боготворил!

Подпираю подбородок кулаком и исподтишка слежу за девушкой Сороки — та лишь лучезарно улыбается новым клиентам, внимательно выслушивает их, обдает емкости паром, готовит кофе и рисует сиропом узоры на пенках.

Это не она держит здесь Сороку. Это не она…

Я могла бы устроить скандал — заорать, что в моем стакане волос, что тут отвратительно обслуживают и всячески притесняют инвалидов, но гнев плюхается в пуховую подушку Сорокиной нежности, и я молча ловлю губами трубочку.

Кофе согревает дрожащее от недосыпа нутро, растекается по венам и капиллярам, дарит спокойствие и уверенность. За стеклянной дверью набирает обороты жизнь, но толчее и суете внешнего мира ни за что сюда не пробраться.

Осматриваюсь по сторонам — с потолка свисают знакомые матовые плафоны, подоконники заставлены горшками с искусственной травой, из невидимых динамиков раздается приглушенная музыка. Тут ни черта не изменилось с прошлого года, из жизни выпала только я.

Втягиваю через соломку божественный напиток и снова с пристрастием разглядываю Ксю.

Она выглядит моложе своего возраста. Она красива. Она слишком уж беззаботна, и… у меня нет повода завести беседу.

В поле зрения попадает приклеенное к прилавку объявление: «Требуется временный помощник». Похоже, сама судьба дает мне шанс подобраться к этой красотке и выяснить, кто же еще страдает по Сороке столько долгих лет.

Встряхнуть ее. Просто напомнить…

Вгрызаюсь в истекающий сливками пончик, одним глотком приканчиваю остатки кофе и, выбросив по пути посуду в контейнер, шаркаю к стойке.

— Я хочу к вам наняться. Это возможно? — со скучающим видом осведомляюсь я, и девушка улыбается:

— Да.

— Есть одно но! — Я многозначительно трясу тростью, официантки брезгливо косятся на меня, но Ксю лишь пожимает плечами:

— Если считаешь, что справишься, то… ты нас очень выручишь! — Она без стеснения проходится по мне взглядом, но в нем не мелькает ни сочувствия, ни омерзения. — Моя помощница закрыла сессию и уезжает на пару недель. Так что… подходи завтра к девяти. Я введу тебя в курс дела.

* * *

43

Июль окончательно вступил в свои права — днем от зноя плавится асфальт, горячий воздух колышется над тротуарами, и даже заход солнца не приносит облегчения. Спать приходится без одеяла, с открытым настежь окном, под заунывные завывания кровожадных комаров над ухом.

Я вынуждена в несусветную рань просыпаться по будильнику, ковылять в душ, зажмурившись, терпеть ледяные струи на коже, подводить глаза и усмирять разноцветные патлы резинкой у исписанного маркером зеркала.