Услышать тебя

— Ох, нет, милый! Если бы ты от жены ушел, то не подался бы сюда, к нам на озеро. Миловался бы в городе с другой… Не похоже, что ты, Сереженька, человек-то плохой. Я плохих людей за версту чую. Чего жена ушла-то? Ох, зарылись у вас бабы в городе, ежели таких мужиков бросают! А у нас тут все мужчины наперечет. Сивобородые, которым за пятьдесят давно, завидными женихами считаются… Небось удивляешься, почему я в город не подалась? Подружки мои давно по разным городам разбежались… Да и я была. В Арзамасе. А потом, как муж мой запил, все бросила — и работу хорошую, и квартиру с ванной — вот сюда, к родной матушке. Сколько раз приезжал муж-то мой, звал назад, да только не поехала я. Не знаю, понимаете вы, мужики, это или нет, но жить с пьяницей — лучше под поезд! Чего только я не натерпелась, мамочка родная! Приехала домой и неделю ревела, все не верилось, что зажила по-человечески. Не придет ночью пьяный, зверь зверем, не изобьет… А потом утром в ногах валяется, прощенья просит, да на кой оно мне, его прощенье? Уехала и думать о нем забыла. И помнила-то, пока синяки на руках не прошли. И дочку без него воспитаю. Пусть и не знает, кто у ней был отец. Люди осуждают меня, а я наказала ему сюда больше не приезжать. Пусть ни мне, ни дочке и глаза не мозолит. Если бы приезжал человеком, а то уже с поезда приползает на карачках. Да он и дочки-то не видел — все время глазищи налиты. Раз приехал — стерпела, а в другой раз, как нажрался самогона да опять на меня с кулаками, схватила жердь да так сердечного отходила, что сам на другой день с рукой на перевязи на попутной подводе на станцию подался… Больше, слава богу, не заявляется.

— Суровая ты женщина, — сказал Сергей.

— С год как я тут. И ни в какой город не тянет. Я ведь совхозной птицефермой заведую. И ферма не какая-нибудь захудалая — механизированная. В белом халате разгуливаю. Пять тысяч уток на мне, не считая молодняка. Да его не сосчитаешь! Каждую неделю из инкубатора привозят.

— И не скучно тебе тут? Вон какая видная да здоровая…

Лиза улыбнулась и снова прямо посмотрела Сергею в глаза.

— Чего ж врать-то? Бывает скучно… Не потому, что это не город. Скучно стало, как уехал Громов, что до тебя в этом доме жил…

— Вон оно что… — усмехнулся Сергей.

— Громов хороший человек, да только слабохарактерный. И тоже любил выпить, правда не так, как мой бывший муженек. Приедут рыбачки из города, ну, ему бутылку-две, а после этого кто их будет проверять? Вместе пили… Говорила я ему, что все это до добра не доведет. Эти же люди под монастырь и подведут. Так оно и случилось… В газете-то писали, что взятки брал. Вот уж чего не было, того не было. Конечно, если взяткой считать водку, которую с ними пил, то брал, а деньгами — этого не было….

Вечерние тени сгущались под соснами, в ложбинах, у берега. Смутная желтизна размыла закатный багрянец, умолкли птицы. Над озером, совсем невысоко, зажглась первая яркая звезда. Бухнула в камышах одна щука, и тут же пошли всплески вдоль всего берега.

Все эти звуки хорошо знакомы Сергею и приятны. Он ждал, когда в осоке тяжело заворочается и ударит плавником лещ-исполин, но было тихо. Над камышами бесшумно роились комары, мошка. А потом, будто из преисподней, появились летучие мыши. И летали они молча, то и дело меняя направление. Одна совсем близко пролетела над Лизой, и она отшатнулась.

— Говорят, летучие мыши вцепляются в волосы и могут глаза выцарапать, — сказала Лиза и прикрыла голову забелевшими во тьме обнаженными руками. И опять Сергей почувствовал острый запах здорового женского тела… Вспомнилась Лиля, когда она стояла перед зеркалом в ночной рубашке и точно таким же движением поправляла на голове волосы…

— Чтоб тебя!. — выругался Сергей, и женщина опустила руки.

— Ты что? — упавшим голосом спросила она.

— Комар в глаз попал… — пробормотал Сергей и стал нарочно глаз тереть. — А это чепуха, что летучие мыши глаза могут выцарапать… Глупость это.

— Я пойду, — сказала Лиза и, зацепив Сергея взметнувшимся подолом сарафана, подошла к столу и, вылив остатки молока в большую кружку, взяла бидон.

— До свидания, — негромко сказал Сергей.

Ему вдруг захотелось, чтобы Лиза осталась и они еще немного поговорили, но женщина, неслышно ступая, пошла по тропинке вверх, к хутору, где на холме неярко светились несколько огней. Вот она остановилась — на фоне посеребренного звездным небом озера рельефно отпечаталась ее рослая фигура — и сказала:

— Я сегодня баню истопила… Приходи, если хочешь попариться. Баня-то на берегу, где моя лодка стоит на приколе.

Сергей дней десять не мылся и, услышав слово «баня», сразу почувствовал, как зачесалась голова, а меж лопаток прозмеился приятный озноб от одного предчувствия каменного жара…

— Эй, Лиза! — крикнул он. — А веник есть?

— Приходи, инспектор. — прозвучал ее певучий голос, и послышался негромкий грудной смех.