Услышать тебя

Николай Борисович всю свою жизнь прожил, как жучок-древоточец в дубовом шкафу, пожирая древесину и питая ее отходами своих детей-жучков, он был уверен, что добился в жизни всего того, к чему стремился, чего хотел. А много ли жуку-древоточцу надо? Дубовый шкаф да крепкие челюсти! Не рассчитал он лишь одного: хотя дубовый шкаф, по сравнению с жучком, велик, как вселенная, но ведь жуки-древоточцы не вечны. А что будут делать его детки-жучки, когда кончатся отходы? Ведь он, засовывая им в рот пережеванную пищу, вырастил их беззубыми. Помянут ли его дети добром, когда окажутся предоставленными самим себе?..

Вот он сидит перед Сергеем, развалившись на диване. Так и излучает довольство самим собой. Такого словами не прошибешь, да что словами?! Тюрьма его не перевоспитала. Говорить с ним бесполезно. Если бы Сергей сказал, что он думает про него, Земельский расхохотался бы ему в лицо. Он уверен, что ему все завидуют. Завидуют его деньгам, которые он тысячами наживает нечестными способами. Разве ему понять, что настоящее счастье приносят не деньги, а радость творчества?..

Нет, этого ему не понять. И однако Сергей встревожил его, когда совершенно серьезно сказал:

— И все-таки я вам очень благодарен.

Земельский вскинул на него глаза, поморгал, и самодовольная улыбка сползла с его лица. Меньше всего в жизни хотел он, чтобы Сергей был ему за что-либо благодарен.

— Любопытно, — сказал он, скрипнув пружиной.

— Если бы не вы, я никогда не написал бы роман…

— Этот… без названия? — скривил губы в усмешке Земельский. — Я думаю, у него нет не только названия, но и издателя…

— Если бы не вы, я, возможно, до сих пор не развелся бы с вашей дочерью, а это было бы для меня смертельно: она убивала во мне все хорошее, творческое…

— А есть ли в тебе хорошее?

— Так что вы все-таки сделали одно доброе дело, — сказал Сергей и, взглянув на часы, поднялся с кресла Земельский еще немного посидел, чтобы не уронить своего достоинства, и тоже поднялся.

— Передай Юрашу, что я его здесь жду. И не уеду без него, — сказал он. — Я купил ему норвежский тренировочный костюм…

— Вы думаете, он на это клюнет? — рассмеялся Сергей. — Плохо же вы знаете своего внука…

— Я действительно люблю Юраша и скучаю без него, — сказал Земельский. И голос у него был искренний.

— Любите на здоровье, но не развращайте деньгами… Или в вашем понятии и такое чувство, как любовь, тоже измеряется деньгами?

— Скажи мне честно, вот ты напечатал книжку, говоришь, закончил роман, — много ты заработал? Можешь ли ты обеспечить свою семью всем необходимым… допустим, если бы она у тебя была?

— Семьи разные, и запросы разные, — ответил Сергей. — Для меня деньги никогда не были главным в жизни. Надеюсь, для моей семьи — тоже.

— Ну вот то-то, — удовлетворенно заметил Николай Борисович. — Был ты гол как сокол и остался таким… А Лиля еще со мной спорила, мол, ты, если захочешь, всегда сможешь заработать кучу денег.

— Ну а как этот… Оленин? То, что нужно? — не удержался и задал неприятный для себя вопрос Сергей.

— Он меня уважает, — с достоинством ответил Земельский.

— Я рад и за вас, и за Лилю, — сказал Сергей. — Даже если и совершишь серьезную ошибку, жизнь такая штука, она потом все поставит на свои места…

— Если бы Лиля меня послушалась, она не совершила бы этой ошибки, выйдя замуж за тебя, — убежденно заметил Николай Борисович.

Сергей понял, что разговаривать больше бесполезно: и говорят они о разном, и думают по-разному… Он уже взялся за ручку двери, но Земельский с угрозой произнес:

— А если Юраш не придет…

— Тогда что? — Сергей нахмурился и вплотную приблизился к нему, посмотрел в лицо долгим изучающим взглядом.

Земельский отпрянул в сторону и, чтобы скрыть замешательство, стал смотреть в окно. Лицо у него уже не было таким самодовольным.

— Мне известно, что Юраш в каком-то спортивном пионерлагере, — сказал он, отводя глаза в сторону. — Я бы очень хотел с ним повидаться.

— Я к нему на днях собираюсь, — сказал Сергей. — Передам вашу просьбу. И не забуду про норвежский костюм сказать…

— Что ты к этому костюму привязался?

— Я боюсь, он будет ему мал… — улыбнулся Сергей. — Знаете, как они сейчас растут?

— Куплю другой, — не понял иронии Земельский.

— Счастливый вы человек, — сказал Сергей. — Все можете купить…

— Каждый живет как умеет.

— Это верно… Кстати, этот лагерь всего в пятидесяти километрах от города, — сказал Сергей. — Вы можете сами съездить к нему.

— Я это имел в виду, — кивнул Земельский. — Такси туда ходят?

— Для вас нет ничего невозможного, — улыбнулся Сергей.

— Я собираюсь своему новому зятю купить «Жигули», — солидно заметил Николай Борисович.

— Вашему новому зятю крупно повезло…

Сергей — ему уже стало смертельно скучно — вспомнил разговор с сыном на озере, когда тот вручил ему подаренные добрым дедушкой деньги. Сергей еще тогда подумал, что надо бы при случае вернуть эти деньги Земельскому. И вот случай представился… Отсчитав пять десяток из только что полученной зарплаты, Сергей протянул их Земельскому. Тот тупо уставился на них, но натура взяла свое: деньги как бы сами собой очутились в его цепкой руке.