Услышать тебя...

Феликс закряхтел, закудахтал. Это у него означало смех. Кровь так стремительно прилила к лицу Машеньки, что Сергею стало жалко ее. Дело в том, что Машень­ка была влюблена в заведующего отделом культуры и быта Султанова. Невысокий, с редкими светлыми воло­сами, зачесанными назад, и интеллигентным лицом, Ми­хаил появился в редакции два года назад и сразу оча­ровал весь женский персонал. Машинистки печатали его материалы в первую очередь. Секретарша Машенька дважды получила нагоняй от редактора за то, что ее не было на рабочем месте. Машенька готова была с утра до вечера торчать в отделе культуры и быта и, раскрыв рот, слушать своего кумира. Когда ее не оказалось на месте в очередной раз, толстый и круглый, как силосная башня, редактор сам пожаловал в отдел и при всем честном народе взял Машеньку, будто ученицу, за руку и молча увел с собой. О чем он беседовал с ней в своем простор­ном кабинете, никто так и не узнал. Но с тех пор Ма­шенька не задерживалась в отделе культуры и быта больше пяти минут.

— Редактор не любит долго ждать,— отчеканила Машенька.

Сергей прополоскал фотографии, одну свернул в труб­ку и протянул девушке

— Дарю.

Машенька спрятала руки за спину. На щеках ее пы­лали два пятна.

— Да ты взгляни, кто это! — Сергей расправил сни­мок. С большой мокрой фотографии смотрела вырази­тельная морда собаки.

— Какая прелесть! — сразу подобрела девушка.— Я ее на стенку повешу!

— А это кто? — полюбопытствовала Маша, глядя на ванночку.

— Будущая кинозвезда, — ответил Сергей, перевора­чивая снимок. — Сара Бернар.

С фотографии смотрела на мир долговязая, голена­стая девчонка с портфелем на коленях. В широко рас­крытых глазах ее было по-детски доверчивое и вместе с тем

женски-загадочное выражение.

— Наташка!—удивилась Машенька. — Она уже два раза приходила в редакцию, спрашивала, когда ты при­едешь.

— Не напечатают — пошлю в «Огонек», — сказал Сергей. — Почему бы не дать такой снимок на обложку?

— Отправь, — буркнул Феликс.

— Я патриот своей газеты, — скромно заметил Сер­гей и с улыбкой посмотрел на Машу. — При случае скажи об этом редактору.

— Он ведь ждет! — спохватилась Машенька. Пригладив пятерней темные коротко подстриженные волосы, Сергей вышел вслед за ней в коридор.

Александр Федорович Голобобов сидел за огромным письменным столом и разговаривал по телефону. В каби­нете редактора все было большим и значительным: сам Голобобов, письменный стол, массивный мраморный чер­нильный прибор с танком и самолетом на крышках, брон­зовая настольная лампа с зеленым стеклянным абажу­ром.

Положив трубку, редактор повернулся к Сергею.

— Отпечатал фотографии? — спросил он. Сергей кивнул-

— Подписи сделал?

— К вечеру будут готовы.

Редактор взглянул на часы —они тоже были боль­шие, с выпуклым стеклом — и сказал:

— Чтобы через два часа все сдал в секретариат. Ясно?

— Не люблю я делать подписи, — сказал Сергей.— Под каждым снимком одно и то же.

— Подпись под снимком должна быть выразитель­ной и лаконичной. Длинные подписи никто не читает. Уже сам тот факт, что в газете напечатан портрет пере­довика, огромная пропаганда. Ты имеешь представление о тираже нашей газеты? Десятки тысяч экземпляров ра­зойдутся по области, и в каждом номере твой снимок... Чего носом дергаешь? Известные истины изрекаю? В том-то и беда, что приходится кое-кому напоминать, где ра­ботаем и что делаем... Кое-кто забывает об этом, вот и появляется в газете портрет доярки с подписью, что она...

— Про эту доярку слышу уже десятый раз, — пере­бил Сергей. — Ну, дали выговор, может быть, и хватит об этом?

Черные густые брови Голобобова полезли вверх. По тому, как медленно стали багроветь его круглые щеки с мешками под глазами, а толстые пальцы начали выби­вать дробь на стекле, Сергей понял, что сейчас грянет гром.

Голобобов набрал в грудь побольше воздуха, рас­крыл рот, и... тут зазвонил телефон. Метнув на Сергея гневный взгляд, редактор громко и непочтительно рявк­нул в трубку: «Да, слушаю!» В ту же секунду лицо его стало виноватым.

— Извините, Иван Степанович... Сотрудник тут у меня того... вывел из себя... Да, слушаю. Хорошо. Завтра же отправлю в командировку Шабанова. Он уже был в этом районе и во всем разберется. Иван Степано­вич, попрошу вас больше уполномоченными в колхозы сотрудников редакции не назначать, а то я один тут оста­нусь. .. Хорошо. Вечером вам позвоню. До свиданья.

Голобобов осторожно положил черную трубку на рычаг, достал большой, в крупную клетку платок и вытер вспотевший лоб. Спрятав платок, потрогал пальцем мешки под глазами. Когда он снова взглянул на Сергея, глаза у него были несчастные.

— Доведете вы меня до инфаркта, — жалобно сказал он. — Ох, доведете, голубчики! До чего дошло, а? Фото­репортер учит меня! Скажи по-честному, Сергей, может, я стар и глуп? Пора на пенсию, а?

— Извините, Александр Федорович, — резко поднялся Сергей.— Снимки с подписями через два часа сдам.