Услышать тебя...

— Ох, гляжу я, избалованные вы все нынче! Моя матушка-покойница родила одиннадцать детей. Жала мать рожь, а тут начались схватки. Она без всякой по­мощи одна в поле и приняла меня. А вечером сама в ниж­ней юбке и домой принесла. Отец-то мой был путевой обходчик, и жили мы на разъезде. До ближайшей стан­ции шестнадцать километров. О «скорой помощи» тогда и слыхом не слыхали.

— Серёжа хочет сына, — сказала Лиля.

— Он такой, чего захочет, всегда добьется. Значит, будет сын. Серёжка-то мой первенец и родился в рубаш­ке. Я говорю ему, а он смеется, не верит. Думает, что это просто так говорят. А родился, действительно, в рубаш­ке. Я сама видела.

— Мам, а я в рубашке родился? — спросил Валер­ка. — В той самой, которая вся в дырках?

Женщины рассмеялись. Татьяна Андреевна помогла сыну одеться, крепко завязала под воротником красный шерстяной шарф и выпроводила на улицу.

— Я никогда таких глаз у мальчиков не видела, — сказала Лиля. — Большущие, синие и с длинными рес­ницами.

— Серёжин любимец, — улыбнулась Татьяна Андре­евна. — И на мотоцикле катает, и подарками всякими балует. Сколько он этих фотографий Валеркиных наде­лал! А одну даже в газете поместил. Кораблик с сосед­ским мальчишкой в луже запускает.

— Это хорошо, что Серёжа детей любит.

— Он всех любит: и детей, и животных. Кто только у нас не жил в доме! И птицы, и ежи, и белые мыши. А теперь вон собаку откуда-то притащил. И так повер­нуться негде. Правда, на пса пожаловаться грех. Чисто­плотный и не болтается под ногами, знает свое место. И ребятишки его любят. Сколько уж живет, а никого не укусил. Вот только ночью меня пугает, когда Сергей поздно приходит. Гавкнет, я так и подскочу, а потом никак не заснуть.

— Поздно приходит?

Татьяна Андреевна пытливо взглянула на нее, улыб­нулась.

— Никак ревнуешь?

— Что вы! — отмахнулась Лиля. — До ревности ли мне сейчас... Экзамены, теперь эта беременность.

— Я и то гляжу, будто ты с лица похудела. Дума­ла, неприятности какие.

— Зачем только Сергей эти кресла купил, — прерва­ла Лиля, — теперь никто таких не покупает.

— Я уж ему и то говорила, да разве послушается? Ждет не дождется, когда ты закончишь учебу и начнете жить по-человечески.

— В этом городе?

— А чем же для тебя плох наш город? — удивилась Татьяна Андреевна.

— Серёжа способный журналист, смог бы устроить­ся и в Москве или в Ленинграде.

— Вроде бы ему тут квартиру обещали, — сказала Татьяна Андреевна. — К твоему приезду.

— Я думаю, мы тут долго не задержимся. Напеча­тает несколько интересных материалов в центральных газетах, тогда можно будет попытаться и получше устро­иться.

— Вам виднее, — помолчав, сказала Татьяна Андре­евна и отвернулась к плите.

— Пойду в библиотеку заниматься, — сказала Ли­ля. — Купить что-нибудь в магазине?

— Не давай ему много пить, — сказала Татьяна Ан­дреевна.— На радостях-то надерется, а потом два дня будет маяться.

— На радостях?

— Как ты приехала, так и ожил. Ходит и светится, будто месяц ясный.

— Я и не заметила, — сказала Лиля, надевая шубу.

Городская библиотека находилась на улице Карла Либкнехта. День был солнечный, морозный, и Лиля по­шла пешком. Торопецкая улица, где жили Волковы, была застроена после войны одинаковыми оштукатуренными стандартными домами. Из труб тянулся в небо белесый дым. Сворачивая у театра на Октябрьскую улицу, Лиля увидела на дороге грязно-желтую на фоне ослепитель­ного света большую собаку, которая внимательно посмотрела на нее черными точечками глаз, зарывшихся в куд­рявую шерсть. Вид у собаки был угрюмый. Лиля оста­новилась. Собака не спеша подошла к ней, с интересом обнюхала длинную колонковую шубу, фыркнула и от­правилась дальше, таща на весу пушистый со сваляв­шейся шерстью хвост.

Лиля разделась внизу и поднялась на второй этаж в читальный зал. Из высоких заиндевелых окон на чер­ные столы падали широкие полосы света. В зале было тихо. Слышно лишь, как шелестели переворачиваемые страницы, иногда кто-нибудь осторожно покашливал. Лиля села за свободный стол, достала тетради и учеб­ники из сумки. Не успела сосредоточиться, как почув­ствовала чей-то внимательный взгляд. Подняла голову и увидела пожилую женщину. Блистая золотыми зуба­ми, она приветливо улыбалась и кивала. Лиля тоже улыбнулась. Это была Рика Семеновна, литсотрудница отдела культуры и быта. Помнится, она была очень удив­лена, что Лиля так скоропалительно вышла замуж. Как можно, почти не зная человека, на всю жизнь связывать с ним свою судьбу? Лиле тогда показалось, что она не очень-то хорошо относится к Сергею.

Рика Семеновна сидела за соседним столом. Перед ней подшивка газет, блокнот и стопка писчей бумаги. На горбоносом лице очки в черной оправе. Наверное, в дет­стве Рика Семеновна болела оспой, потому что на щеках остались мелкие рябинки.

Через полчаса они вместе вышли в коридор. Улы­бающаяся Рика Семеновна сказала, что Лиля замеча­тельно выглядит и она очень рада ее видеть. Лиля поин­тересовалась, что она здесь делает.