Усмешка тьмы

– Вы же сами видите, – в ответ на это она удивленно таращит глаза. – В смысле, вы видели, откуда я пришел, – у нее все такой же недоуменный взгляд, и я оборачиваюсь, чтобы указать на дверь квартиры Натали. На секунду меня охватывает паника – каким-то образом, пока я разговаривал с этой женщиной, дверь умудрилась закрыться; потом я понимаю, что защелкнуться она ну никак не могла. Простой толчок ничего не дает – под порогом будто лежит какая-то податливая штука вроде мокрой тряпки, но потом она все-таки подается внутрь. За порогом ничего нет, и это приводит меня в замешательство – посему, не найдя лучшего способа спастись от него, я снова поворачиваюсь к женщине.

– Видите? – мой голос не так тверд, как прежде, и это прискорбно. – Я отсюда.

– Все еще не понимаю, чего вы от меня хотите, – устало сообщает она. Почему-то мне кажется, что, пока я возился с дверью, она улыбалась мне в спину – какие-то намеки на улыбку притаились в уголках ее губ.

– Просто решил поздороваться. По-соседски. Я услышал ваш голос в коридоре.

– Что вы слышали?

Кажется, наш разговор вернулся к исходной точке. Я отвлекаюсь на малыша – он так энергично раскачивает люльку, что я не мог бы с уверенностью опровергнуть явленное мне на секунду видение – головка, раздувающаяся из белого капюшона этаким воздушным шариком. Конечно, дело не в этом – просто капюшон сполз; да и на экране телевизора не было никаких голых младенцев, наползающих друг на друга. Я отворачиваюсь, закрывая глаза, но странные видения все еще живут на изнанке век.

– Вы смеялись над чем-то, – говорю я женщине, не поворачиваясь. – Могу я узнать, над чем?

– Когда?

– Незадолго перед тем, как я постучался к вам.

– Что бы вы там ни услышали – это была не я.

Волнение в люльке за ее спиной усилилось. Как проказы малыша могут так четко отражаться в стеклах, удерживающих постеры в рамках? В каждом явно виднелось какое-то бледное движение, мешающее разобрать, что на них, собственно, изображено. Что до малыша – он так сильно раскачал люльку, что она закрутилась, словно муха, подвешенная на паутине. На секунду мы встречаемся взглядами, и то ли свет так падает, то ли дело в мелькании подвесной стропы, но кажется, младенец улыбается мне. Капюшон упал на спину, неприятно напоминая кусок белесого жира. Пухлое, нездорово бледное лицо его дрожит от каждого нового движения, словно сейчас соскользнет с лысой головы. Я пытаюсь уцепиться хоть за какой-нибудь элемент нормальности – и заодно проявить беспокойство, спрашивая:

– Как думаете, это безопасно?

– У «этого» есть имя.

Она отворачивается, даже не договорив. Возможно, решила, что малыш действительно в опасности, потому что хлопнула дверью у меня перед носом. Я не заметил ее обувь – должно быть, что-то вроде сандалий без бретелек, уж слишком грузно она шлепает.

– Значит, он хотел поговорить? Вот почему он так крутится-вертится?

Она задает этот вопрос громче, чем следовало бы, и на долю секунды я представляю себе – почти готов в это поверить – что она говорит со мной.

Своей дверью я хлопаю даже сильнее, чем она. У меня нет времени на какие-то бессмысленные отвлечения. Наследие Табби Теккерея ждет меня.

37: Отрешенность

– Привет, Марк. Чем занимаешься?

– Посмотрел диск с Табби. Мама сказала, что ты не будешь против, если я буду с ним поаккуратнее.

– Правда? Может, не стоит так часто его ставить – затереть не боишься?

– Да ну. DVD-диски не затираются. Теперь Табби с нами всегда.

– Вообще-то, я имел в виду, что он тебе надоест. Устанешь же смотреть одно и то же.

– Я? Устану? Я полон энергии! Ты же хотел, чтобы я смотрел и говорил, что думаю.

– Ты и так это делаешь, так что…

– Я кое-что новое надумал.

– О, тогда, конечно, сгораю от нетерпения услышать.

– Он не похож на Лорела, Харди и всю их компашку. Все его фильмы – они как та старая пьеса, что мы ставили на прошлой неделе в школе.

– Не уверен, что вижу сходство.

– Ну, и там, и там есть что-то древнее. Сакральное, ну или как правильно сказать, ты меня понял. Вот поэтому его фильмы до сих пор такие смешные.

– Это все очень интересные выводы, Марк, но я надеюсь, что ты все-таки отвлечешься на что-нибудь не менее интересное, чем Табби.

– А на что еще?

– На прогулки, друзей. Я очень впечатлен тем, как быстро ты взрослеешь, но прошу тебя, не упускай то, на что у тебя может просто не быть времени, когда ты повзрослеешь.

– Я ведь искал Табби для тебя!

– Спасибо за заботу. И где же этот негодник пропадал?

– Ой! Прости, это прозвучало так, будто он был где-то неподалеку.

– Все нормально, Марк. Так где ты искал?

– А где обычно ищут всякие интересности? В Интернете, конечно.

– Должен предупредить тебя – там можно найти много такого, что правдой не было и никогда не будет. Всякие мистификации и подделки, созданные от нечего делать.

– Я покажу тебе, что я нашел, когда мы увидимся.

– Буду ждать. Мама рядом?

– Да, я тут! – подает голос Натали. – Уф, я уж думала, вы никогда не закончите обсуждать нашего общего знакомого. Как там твой отель?

– Полностью соответствует названию. Прямо-таки навязывает его.

– То есть все так гламурненько?