Уснуть и только

Дженне показалось, что она видит себя со стороны – раскрасневшуюся, неловкую, высокую, худую, с растрепанными черными волосами.

– Извини, что побеспокоила, Бенджамин. Просто у нас на кухне сломалась табуретка, и старший повар послал меня узнать, сможешь ли ты ее починить.

Бенджамин встал и обтер ладони о штаны.

– Ну-ка, дай взглянуть.

Шагнув вперед, Дженна вручила ему табуретку, беспокоясь в этот момент только о том, что ее необычно высокий для женщины рост может показаться гигантским мужчине среднего телосложения.

– Да, это легко исправить, – сказал Бенджамин, повертев в руках обломки.

Дженна замешкалась, чувствуя, что плотник хочет, чтобы она ушла, но не желая сдаваться.

– Как раз вчера мой отец жаловался, что давно тебя не видел. Он велел узнать, может, ты захочешь как-нибудь зайти поужинать с нами.

Бенджамин молчал так долго, что, если бы на его месте был кто-либо другой, Дженна уже вспылила бы. Наконец он ответил.

– Хорошо. Передай Даниэлю, что я благодарю его за приглашение и зайду как-нибудь на днях.

– Завтра? – настаивала Дженна. – Или послезавтра? Когда?

– Послезавтра.

– Мы будем ждать тебя.

– Ладно, – буркнул он, отворачиваясь. – До свидания, Дженна.

Дженна бегом возвратилась на кухню, опасаясь, что Бенджамин окликнет ее и откажется от приглашения. И только оказавшись в хорошо знакомом помещении с высоким потолком, уже наполненном изысканными ароматами жарящегося на вертеле мяса, сладкого печенья, заварного крема, она пришла в себя.

Девушка, разбившая табуретку, лукаво поглядела на нее.

– Что сказал Бенджамин? Сможет он починить ее?

Погруженная в свои мысли, Дженна не ответила.

– Бенджамин, твой приятель. Починит он табуретку?

– А-а… Да. Он взял ее.

– Говорят, он скоро женится?

– Что?! – Дженна с таким ужасом взглянула на подругу, что та рассмеялась.

– Моя сестра видела, как он гулял в Бивелхэмском лесу с Деборой Вестон. Она говорит, что они целовались.

– Люси, ты говоришь это, чтобы досадить мне?

Лицо девушки смягчилось.

– Нет, это правда. Мне кажется, Дебора давно ему нравится. Если ты хочешь заполучить его, Дженна, тебе следует поторопиться.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты должна отбить у нее Бенджамина!

– Но как?..

– Уж, наверно, есть способы. – Люси понизила голос. – Разве ты не можешь приворожить его?

– Не смей даже говорить об этом. Ты не хуже меня знаешь, какое наказание за это полагается.

– Да, но кто узнает? Воспользуйся тем, что твоя тетка владела всеми этими тайнами!

Дженна поглядела в окно.

– Моя тетка умерла в тюрьме. У меня нет желания повторить ее судьбу.

– Тогда тебе нужно придумать что-нибудь другое. Иначе он достанется этому лакомому кусочку мяса.

– Это что, мужчины ее так называют?

– Да. Мои братья говорят, она такая аппетитная, что хочется ее съесть.

Дженна отвернулась.

– Хватит! Ненавижу ее!

Люси хихикнула.

– Я думаю, ты могла бы и ее заколдовать.

– Ах, перестань, пожалуйста, – вздохнула Дженна, пряча одинокую слезу.

Закончив работу, Бенджамин Мист аккуратно сложил в мешок инструменты и те куски дерева, которые еще могли ему пригодиться, и вышел из дворцовых ворот.

Справа от него, неподалеку от главного Мэгфилдского тракта, располагались жилые дома, слева – хорошо протоптанная тропинка спускалась с холма и, минуя несколько домишек, направлялась дальше, в Кокин-Милл.

Бенджамин в нерешительности топтался на месте. Если он без приглашения явится к Деборе Вестон, угостят ли его ужином? Или, учитывая, как сильно он проголодался, лучше вначале забежать домой и поесть? В конце концов Бенджамин решил пожертвовать желудком ради любви и, взвалив на плечи мешок, повернул налево.

Заходящее за его спиной солнце расцветило небо розовыми и синими полосами. На разные голоса щебетали и пели птицы, и вдруг над самой головой Бенджамина вознес гимн закату певчий дрозд. С реки дул прохладный свежий ветерок, приносивший с собой аромат полевых цветов. Это был самый пре красный весенний вечер, какой только мог себе представить Бенджамин Мист, и навстречу ему бежала Дебора Вестон.

Она была нежной, изящной и хрупкой, как под снежник, миниатюрной блондинкой с копной золотистых волос и сине-фиолетовыми, как весенние фиалки, глазами. И даже кожа у нее была бархатистой и нежной, как лепесток розы.

Когда она подошла ближе, Бенджамин взял руки Деборы в свои и прижал их к груди. Из дверей коттеджа раздался голос ее матери.

– Дебора, кто это пришел? Бенджамин? – и на пороге показалась матушка Вестон – крупная, сварливая, смуглая женщина, полная противоположность своей изящной дочери.

Бенджамин вежливо поклонился, она широко улыбнулась в ответ, при этом ее лицо покрылось сетью из тысячи мелких морщинок. С минуту они стояли, глядя друг на друга и улыбаясь, она думала о том, какой славной добычей для ее дочери будет Бенджамин, с его унаследованным от отца добротным домом, а он – о том, правда ли, что с возрастом дочери становятся похожими на матерей, и какой же в этом случае через двадцать лет станет Дебора.

Однако подобные мысли не помешали ему прошептать, как только мамаша Вестон вернулась к своим кастрюлям: