Уснут не все

– Ты можешь не орать? – спросил он в какой-то момент, откуда-то слева.

Прищурившись, я всмотрелся в чернильную, всепоглощающую пустоту вершины и двинулся на звук его голоса. К этому времени дыхание у меня перехватило от рвущихся наружу рыданий, а страх перед предстоящим спуском готов был парализовать меня. И что-то ужасное было там с нами. На этот раз не человек и не призрак, а нечто бесформенное и бесконечное. Я почувствовал, что могу просто упасть вверх, в небо, где должны были быть звезды. Раньше в такую ночь терпели крушение корабли. В ней не было ни дна, не горизонта, ни стен, ни потолка. Эта ночь была бескрайней пустотой. Это не паранойя сделала мой подъем невыносимым. Это была оправданная осторожность при восхождении на край света.

В том месте, где забор был сломан, Тоби стоял над обрывом, лицом к морю, и смотрел вверх.

– Чувствуешь это? – спросил он.

– Более чем, – воскликнул я, упав лицом вниз и вцепившись руками в длинную траву. Меня охватило страшное ощущение, что мои ноги отрываются от земли и поднимаются в холодную черную бесконечность, и я закричал.

– Да что с тобой такое? – рявкнул он. – Ты все портишь.

Какая бы чернота ни пыталась стереть с лица земли мое присутствие, само мое существование, на той вершине, куда мы забрались, она вскоре ушла из моего слабеющего разума. Я почувствовал, будто с моей больной головы сорвали узкую шляпу. И в этом лишенном света воздухе меня охватила дикая и жаркая ярость.

Я встал. И двинулся прямо на него.

– Портишь, – смог лишь процедить я сквозь зубы. А затем Тоби внезапно оказался в поле моего зрения, когда развернулся, стоя на самом краю обрыва. Он действительно злился на меня.

Я ударил обеими руками его в грудь. Со всей силы. Полностью разогнув локти.

И Тоби упал назад, а затем резко взмыл вверх.

Раздался шелест нейлоновых рукавов, когда его руки завращались в воздухе. В боковом свете его фонарика рот у него раскрылся, глаза за нелепыми маленькими очками расширились. А затем шок и страх Тоби ускользнули от меня. Его тело поднималось все выше и выше, словно бумажный змей, внезапно подхваченный вертикальным потоком воздуха. Куртка трепетала на ветру.

А потом я услышал, как он камнем рухнул во тьму.

Какое-то время я стоял неподвижно и вслушивался в тишину, отчего начал чувствовать себя нелепо. Пока далеко внизу не раздался слабый хлопок, когда его тело ударилось о камни и, несомненно, развалилось на части. После этого я уже больше ничего не услышал.

Тишина словно сгустилась вокруг меня. Откуда-то снизу доносился лишь шелест накатывавших и отступавших океанских волн.

Я с благоговением посмотрел на небо. К тому же смотреть по-прежнему было не на что, кроме вечности. И лишенный света купол вселенной был не только ближе к поверхности земли, чем когда-либо, сейчас он касался ее.

Я опустил голову, сжал лицо руками. И обращаясь во тьму, стал выкрикивать слова, высеченные на мемориале для солдат Содружества:

– Мы, некогда завоеванные Вильгельмом, сейчас освободили родину Завоевателя.

* * *

После инцидента на вершине холма я нашел окольную тропу, ведущую вниз, к машине. И вернулся в город, название которого никогда больше не буду произносить и не допущу его упоминания в моем присутствии.

В нашей комнате я заглянул в потрепанный рюкзак Тоби и обнаружил больше, чем то, на что мог рассчитывать. В его адресной книге содержались подробности его богатой жизни, о которой я не имел понятия. Все страницы были заполнены именами, телефонными номерами и электронными адресами. Я буду хранить ее, как сокровище. Теперь у меня в руках его тайный мир. Его секреты стали моими, и я буду изучать их, когда захочу и если захочу.

В его сумочке с туалетными принадлежностями я нашел деньги и наркотики. У него была унция травки в пакетике и немного таблеток. В пухлом водонепроницаемом кошельке обнаружилось более пяти сотен евро. Карманные деньги Тоби, но у меня несколько лет даже на проживание столько не было. Я рассовал по карманам наличность, наркотики, его айпод и маленькую «умную» фотокамеру. Потом задумался, нет ли на ней снимков его невесты. Если есть, то буду потом на них мастурбировать.

Остальные вещи я затолкал в его рюкзак, затем засунул его пожитки в переполненный мусорный контейнер на углу заброшенной стройплощадки на окраине города. Я покинул гостевой дом еще до рассвета, оставив на стойке у входа десять евро и положив сверху ключи от комнаты. Выехав из города, я направился к Дюнкерку, чтобы в полночь попасть на обратный паром. Влажными салфетками, которые были у Тоби в туалетной сумке, я протер все его вещи, к которым прикасался, после чего выбросил их.

Три недели спустя я позвонил родителям Тоби и поинтересовался насчет него. Трубку взяла мать. Голос у нее звучал очень высокомерно.

– Его нет, – заявила она. – Пустился в очередную свою авантюру. Кто его спрашивает?

Несмотря на тот факт, что я убил ее сына, я назвал ей свое настоящее имя. В телефонной будке я едва не упал в обморок от волнения.

Она никогда обо мне не слышала.