Уснувший принц

Внезапная смерть отца черной краской залила все вокруг.

Нелепо… Ужасно… Все родственники съехались на летний праздник Воспевания, долгим и веселым было застолье… А потом альд Ламерад прилег отдохнуть под навесом в тенистом дворике у внешней стены замка – и не проснулся… Укус змеи – так определил лекарь. Через дворик бежал ручей, исчезая в трубе под стеной, – именно по ручью и приплыла та змея, потому что больше ей просто неоткуда было появиться в закрытом со всех сторон небольшом саду. Сделав свое черное дело, тварь скользнула обратно в ручей

– и исчезла. И никто так и не видел ее…

После этой внезапной трагедии глонны наглухо забили обе трубы, и ручью пришлось искать себе другой путь – вдоль внешней стены, в обход замка… но разве это что-то меняло? Не вернуть уже альда Ламерада, не вернуть отца, так любившего возиться с подрастающим сыном…

Путь по болоту – в темноте, и только Всемогущему дано увидеть, что там, впереди… Знать, так было предписано альду Ламераду, так отозвалось совершенное им когда-то в иные времена и под иными небесами…

«Только Всемогущему дано видеть грядущее? – вновь спросил себя согнувшийся в седле Аленор, чувствуя, как неприятный холодок окатывает сердце. – А как же гадалки? А как же Юо?..»

Темно было у него на душе, и тени стелились вокруг, сливаясь в сплошную ночь, и Диола не могла разогнать темноту, потому что ночное светило не в силах рассеять тени в душе живущего.

Вот и еще одна тень выползла откуда-то, подобно той смертоносной змее; имя тени – Дат, сын Океана…

Лес расступился и дорога выплеснулась на поля, раскинувшиеся под звездным небом. Вдалеке виднелись огни – казалось, несколько самых крупных звезд сорвались со своих высот и повисли над землей; возможно, любопытство влекло их сюда, в мир живущих.

«Спустись ко мне, небесная звезда… Согрей мне душу… Ночь мне освети… Позволь притронуться… Останься – до рассвета…»

Это были не звезды. Это светились в ночи окна древнего замка.

Глонн открыл высокие ворота и юноша въехал во двор, вымощенный гладкими белыми каменными плитами. Слез с коня, отвязал от седла легкую дорожную суму из тонкой, но прочной материи. Глонн неподвижно стоял в стороне, в обычной позе, скрестив на груди гибкие лапы; его короткая гладкая шерсть мягко блестела в свете Диолы. Аленор перекинул суму через плечо, потрепал привратника по голове и направился к калитке, ведущей за второе кольцо укреплений. Сзади неторопливо застучали копыта – это глонн повел коня на конюшню.

Второй глонн ожидал юношу за входными дверями, в большом зале, слабо освещенном пятью-шестью настенными светильниками; остальные не горели – зачем понапрасну заливать светом пустынный зал? Глонн взял с круглого столика у массивной каменной колонны сложенный пополам лист бумаги и, тихо фыркнув, протянул его Аленору. Юноша развернул тонкий лист и, прочитав записку, вернул глонну.

– Не терпится нашему Фалиготу! – с усмешкой сказал он. – Сейчас занесу ему табак, только помоюсь с дороги. Ванна готова?

Глонн вновь фыркнул, кивнул и, сняв со стены светильник, направился к двери в дальнем конце зала, неслышно и ловко перебирая лапами по толстому узорчатому ковру. Аленор пошел следом за ним, на ходу отдирая сорочку от порезов, покрытых засохшей кровью.

В меру теплая ванна отвлекла его от неспокойных мыслей, а бокал легкого ароматного вина из цветочных лепестков привел во вполне благодушное настроение. Переодевшись и тщательно расчесав длинные мокрые волосы, юноша отпустил глонна, наказав позаботиться о легком ужине, и со светильником в руке поднялся по лестнице в боковое крыло замка, где находились покои альда Фалигота.

Дядюшка матери до сих пор не спал – закутавшись в длинный темно-синий халат, отороченный белым мехом, он сидел в глубоком кресле под светильником, положив вытянутые ноги в меховых шлепанцах на скамеечку, и листал увесистый фолиант; Аленор узнал книгу – это были забавные любовные истории, сочиненные лет двести тому назад веселым мерийцем Баклином Улатским.

– О-о, вот, наконец-то, и табачок прибыл! – радостно сказал Фалигот, сдвигая на нос огромные очки в белой костяной оправе. – Без табачка-то и читается как-то не так. Не то удовольствие. Хотя книжица – ого-го! – он хохотнул и с хитрецой посмотрел на внучатого племянника. – Оч-чень полезное чтение, особенно на ночь: такие сны потом снятся, что и просыпаться не хочется! Знаешь эту старую историю, как одному то ли альду, то ли долянину приснилось, что он превратился в этакую изящную искусницу-танцовщицу?

– Нет, дядюшка, не знаю, – оживленно ответил Аленор, выкладывая табак на столик, и с любопытством посмотрел на седовласого крепкого бодряка – участника не то трех, не то четырех десятков далеких морских экспедиций. – Что за история?

– История презабавнейшая! – Фалигот вновь хохотнул и потянулся за табаком. – Так вот, приснилось этому альду, что он танцовщица. Проснулся