Усобица триумвирата (СИ)

Ярославичи просидели до темноты, да и после неё разошлись не сразу. Успели они не только оплакать отца, но и ещё раз брата Владимира. А потом вспомнили и почившую матушку. Выпили за всех. Изяслав, хмелея, стал вспоминать о том, как сидел в Турове князем, пока не призвал его Ярослав обратно, в Киев, захворав и захотев обсудить важное – испугался, что конец его близок, хотя прохворал он после этого ещё более двух лет, чувствуя себя всё хуже, особенно жалуясь на ноги и оттого редко предпринимая выходы из дворца. «Вроде бы и я должен быть сообразителен и сноровист, как Свят, раз тоже когда-то имел опыт управления, однако ж почему-то не чувствую себя таким уверенным, как он» - думал Изяслав. Что же было не так? Всё время, проведенное в Турове, старший из оставшихся Ярославичей как раз охотился, пировал, распутствовал, да слушал байки о полоцком родственнике. До Полоцка оттуда было намного ближе и, при желании, наведаться к Всеславу в гости можно было ещё тогда, но любопытство смешивалось со страхом. Трусостью Изяслав не славился, но предосторожности и нерешительность были в его характере, если это не касалось, конечно, какого-нибудь развлечения и занятия, не требующего ответственного подхода.

Святослав, которого брага не проняла, первым подал братьям знак идти на покой. Коли уж своим людям велел отдохнуть нормально, то и собственную голову стоило поберечь, дать ей выспаться. Поддерживая немного шаткого Изяслава, он вышел с ним во двор, окрикнул ближайшего гридя и отправил того на поиски огнищного тиуна (1). Пока они дошли до отцовских хором, тот явился навстречу.

- Готовы княжьи покои? – спросил Святослав.

- Челядь прибралась, князь, шибко-то готовить и нечего было, всё чинно в покоях…

- Ну, тогда проводи кагана, - препоручил брата огнищанину Святослав и, освободившись, потянулся на морозном воздухе. Переступил с ноги на ногу, послушав хруст снега. Свои покои в родительском доме он знал и без провожатых, да только идти на одинокое ложе радости мало. Задрав голову к прояснившемуся небу, мигавшему звёздами, Святослав воспроизвёл в памяти томное, с голубыми глазами лицо жены и, вздохнув печально, безысходно пошёл укладываться.

Меньше всех выпивший Всеволод – христианская добродетель запрещала пьянствовать – пришёл в спальню, где ждала его супруга. В ходе мирных переговоров с Византией, восемь лет назад ему буквально впихнули этот брак, хотя он и не сопротивлялся, привыкший к послушанию и подчинению воле отца. Император Константин Мономах просил способного увезти подальше жениха для своей единственной дочери, переживая за её будущее, потому как константинопольский трон часто шатался, просил кровавых жертвоприношений и губил оказывающихся возле него людей; все старшие сыновья Ярослава уже обженились, Святослав как раз обвенчался со своей Киликией, наваждением жаркого юга вошедшей в его жизнь, младшие же ещё были малы. Вот и выпало срединному Всеволоду осуществить эту династическую миссию.

Анастасия (2) была совсем ребёнком, когда покинула родину. Боязливая и физически не очень крепкая, она умела, однако, расположить к себе и завести дружбу. Быстро найдя общий язык с княжной Анной, сестрой Ярославичей, она привела в восторг манерами и учёностью великую княгиню Ингегерду, свою свекровь. Девочка обрела второй дом здесь, в Киеве, нашла себе занятия, никогда не сидела сложа руки. С ней из Царьграда приехала небольшая свита – учителя, духовники и мастера. Их услугами и советами любил пользоваться Ярослав, особенно это касалось строительства, его обожаемого дела. Но вскоре выяснилось, что Анастасия  так поднаторела в знании архитектуры, что сама могла давать рекомендации не хуже прибывших с ней знатоков.

Всеволод, наблюдавший за тем, как расцветает и созревает его супруга, гордился ею неимоверно и, сам того не заметив, влюбился. Полюбила его и Анастасия. В прошлом году она подарила ему их первого ребёнка, сына, которого Всеволод, с одобрения отца, назвал в честь упокоившегося брата Владимиром.

- Засиделись вы что-то, сокол мой (3), - поцеловала в щёку Анастасия мужа, вернувшегося от братьев, и стала помогать ему разоблачаться. – Нам Олисава пожелала добрых снов с появлением первых звёзд на небе.

- Нам было о чём потолковать, Настенька, - отдавая в руки жены одежду, которую та складывала в сторонке, рассказывал молодой князь, - и помянули, и прошлое перетряхнули, и будущее обсудили, правда, не до конца. Завтра продолжим.

- А сегодня, что ж, ни к чему не пришли? – Анастасия знала, что повод волноваться есть. Книгочей, любознательная от природы, она хорошенько выучила, чем обращается смерть великого князя здесь, на Руси, когда у него много сыновей. Разве были исключения? Владимир Креститель после смерти отца воевал с братьями, а когда сам умер – все его сыновья передрались, пока Ярослав не одержал верх.

- Как же! Пришли, - невесело усмехнулся Всеволод. – Илариону митрополитом больше не быть.

- Что ж так? – Уложив аккуратно мужнины вещи, Анастасия распустила косу и шмыгнула под одеяло. Супруг забрался туда же.