Усобица триумвирата (СИ)

- Он каждому даёт посильный крест, проверяя нашу веру. В конце концов, самая чистая и искренняя любовь – любовь к Христу, к нему все молитвы и чаянья наши. В нём радость и спасение.

Киликия замолчала, едва не закатив глаза. Если бы Изяслав не пренебрегал женой и вёл себя достойно, как муж, рассуждала бы так великая княгиня?

Молодым поднесли венцы. На своём Игорь поцеловал изображение Иисуса Христа, Елена на своём – Девы Марии. Затем пили они из единой чаши, совершали три обхождения аналоя и целовали иконы. Церемония шла размеренно и долго, величественно, как и полагалось княжеской свадьбе. Наконец, таинство закончилось, и народ устремился на выход. Летнее солнце успело нагреть двор, в праздничных нарядах сделалось душно, жарко. Святослав с сыновьями подошёл к Киликии и двинулся с нею к лестнице.

- У меня ноги затекли, - пожаловался Глеб, - зачем так долго это всё делать? Почему нельзя было просто сказать, что они теперь муж и жена?

- Это обряд, которым люди связываются до самой смерти. И связывает их Бог, - сказала ему мать, - тут нельзя действовать наспех.

- Будем тебя женить – узнаешь, - посмеялся Святослав.

- Если это так скучно, то я жениться не буду, - заявил ему старший сын.

- Кто тебя спрашивать будет, а? – командирским тоном, но с иронией, подмигнул Святослав.

- А тебя разве не спрашивали? – игриво поинтересовалась Киликия.

- Попробовали бы не спросить, - шепнул он ей на ухо.

- Ну так знай, что Глеб весь в тебя, и посмотрим, как ты не посчитаешься с его мнением, когда он подрастёт.

В пиршественной зале длинные столы от стены до стены уже были накрыты. Они ломились от яств. Рыбаки наловили осетров, щук и стерлядок (5), охотники настреляли перепелов, куропаток и рябчиков, запекли уток и лебедей. Поджаристые молочные поросята с яблоками соседствовали с бараньими рёбрышками, приготовленными с клюквой. Чёрная икра, квашенная капуста и грибы из бочек вываливались в огромные блюда. Во главе стола усадили новобрачных. Только теперь с Елены разрешалось снять скрывающий её покров, и Игорь, аккуратно стянув его, с минуту сидел, разглядывая новоиспечённую супругу, юную, невинную и покрасневшую от смущения.

- Не бойся меня, - негромко сказал он, положив свою ладонь на её, пока гости наполняли кубки и галдели.

- Не боюсь, - не поднимая глаз, ответила она, но дрожь её руки выдавала истинный трепет.

- За счастье и здоровье молодых! – встав, провозгласил каган, залпом осушив свою чарку. Его примеру последовали остальные. Изяслав дал отмашку скоморохам и музыкантам, и загремели бубны, забренчали гусли, загудели двойные флейты и сурны. В последние годы жизни Ярослава таких увеселений уже не было. Ставший очень набожным Ярослав избегал развлечений, считая их осквернением духа и пустой суетой. Но старший из оставшихся сыновей возродил слегка подзабытые традиции, хотя Иларион и многие церковники вместе с ним осуждали подобное, называя бесовством. Но Илариона при дворе больше не было. До назначения нового митрополита никто не мог указывать великому князю!

Святослав с Киликией сидели возле Изяслава с Елизаветой, а напротив них, по другую сторону, расположились Всеслав с Нейолой. Гречанка чувствовала себя придавленной огромным камнем, словно на неё обрушилась мраморная колонна, на плечи, на ноги. Полоцкий князь умудрялся улавливать все моменты, когда Святослав отворачивался и говорил с кем-то, чтобы начать прожигать глазами его жену. Лика тогда смотрела на Нейолу, призывая ту мысленно к женскому состраданию, чтобы та следила за Всеславом и не давала воли его безрассудствам. Но Нейола была холодно-безучастна, почти не пила, скромно ела и, судя по всему, прекрасно знала о том, как способен вести себя Всеслав. Киликия каким-то образом поняла это по тому, как красавица брюнетка кивала каким-то его замечаниям ей на ухо, пожимала плечами и ни разу не улыбнулась в ответ на его веселье. Он говорил, что ему позволено иметь много жён. Были ли они у него уже в Полоцке? Что думала об этом Нейола, или для них, язычников, в порядке вещей не ограничиваться одним возлюбленным?

- О чём задумалась, ласточка? – отвлёк её Святослав.

- Да так… ни о чём. Помнишь, какой была наша свадьба? – посмотрела она ему в глаза с любовью.

- Помню. Не такой широкой и шумной.

- Ты видел это? – вторгся в беседу супругов Всеволод, сидевший по другую руку от Святослава. – Ты видел этого язычника в Святой Софии? Ужасно!

- Перестань, - поморщил брови князь, - если запрещать иноверцам входить в храмы, как они приблизятся к богу, узнают о нём, потянулся к нему? Пусть ходит, может быть, надумает креститься.

- Пусть сначала крестится, а потом ходит!

- Ты путаешь важность вещей, брат.

- Каким образом?

- Если он крестится для того, чтобы получить доступ в церкви – что это будет за вера? Исполнить обряд ради новых возможностей? Пустое, ничего не значащее действие без убеждений. Если же он в церквях обретёт желание креститься, и именно крещение и вера станут целью – это совсем другое. Это будет куда серьёзнее и глубже.