Усобники

И Бог будто услышал молитву инока. Гроза уходила от монастыря всё дальше и дальше, реже слышалось урчание грома и виделись вспышки молнии, а вскоре всё стихло.

Совсем неожиданно пробилось воспоминание детских лет. Они с отцом, Александром Ярославичем, ехали из Великого Новгорода в Переяславль-Залесский. Дорога тянулась всё больше лесами, иногда выводила на простор. Встречались редкие деревеньки, речки, болотистые поляны. Ночевали в крестьянских избах, подчас у костров.

Однажды довелось спать в избе, на полатях. Сквозь прогнившую солому на крыше виднелось звёздное небо. Дмитрий слышал голос отца спрашивающего старуху хозяйку:

«Где старик твой, Василиса?»

«В ордынский набег убили», — был ответ.

«Прости, Василиса. Много таких, как ты, на земле Русской…»

Спал Дмитрий, прильнув к отцовской груди, и не почувствовал, как Невский подхватился поутру, покинул избу.

Пробудился Дмитрий от дыма. Старуха топила печь, гремела ухватом. Дым стлался над полатями, тянуло к дыре в крыше.

Выскочил Дмитрий во двор. Отец стоял на лесенке, сбрасывал с крыши прогнившую солому, а гридни подавали ему охапки свежей.

Когда крышу в избе перекрыли, Невский отряхнулся, сказал:

«Дело доброе завсегда в радость. Теперь и в дорогу можно».

* * *

В Москве тверского князя не ждали. Тверские князья считали Москву малым городом, а московских князей — меньшими братьями. Тверь издавна вела с Владимиром спор, какому князю быть великим. Тверской князь Михаил Ярославич даже на ханский знак ссылался.

Михаил Ярославич, высокий, широкоплечий красавец, вступил в горницу, чуть пригнувшись в дверном проёме, опустился на лавку.

- Я к тебе, Даниил Александрович, завернул, из Переяславля ворочаясь. Поди, мыслишь, эка крюк дал, неспроста!

Князь Даниил умостился напротив, не перебивал, а Михаил Ярославич продолжал, потерев тронутые сединой виски:

- Ты, чай, слышал, князь Андрей сызнова навёл ордынцев на Русь, с ним мурза Чета. Сказывают, князей на съезд созывают. Чета нас рассудить намерился. Князь Андрей на переяславского Ивана замахивается. Просят меня переяславские бояре в отсутствие князя Ивана в защиту переяславцев голос подать. Могу ли я на твою помощь положиться, Даниил?

Московский князь насупился, ответил резко:

- Я ли не просил брата Андрея на Переяславль не зариться? Не послушался. Ежели соберётся съезд, нам с тобой, княже Михайло Ярославич, пора Андрею место указать.

- Истину глаголешь, Даниил Александрович. Аль неведомо, какие козни творит Андрей? Ещё с тех лет, как отцом, Александром Ярославичем Невским, в Городце посажен, алчность свою неуёмную никак не сдержит, Дмитрия со свету сжил.

- То так, — согласился Даниил. — Прежде я ему верил… Одним словом, осатанел князь Андрей, теперь на всё пойдёт, дабы власть свою укрепить.

- Коли мы ныне друг дружке в помощь не встанем, князь Андрей нас порознь подомнёт.

Тверской князь поднялся:

- Час пробил, мне в дорогу пора.

Князь Даниил решительно разбросал руки:

- Никуда я не отпущу тебя, Михайло Ярославич. Сейчас потрапезуем, в Москве переночуешь, а поутру с Богом. Стыдоба-то какая: татарин-мурза нас, князей, судить будет…

* * *

Возвратился великий князь из Орды и почуял — размежевались князья. Сторону Андрея Александровича взяли князь Фёдор Ростиславич Ярославский и князь Константин Борисович Ростовский. А Михаил Ярославич Тверской и Даниил Александрович Московский пошли наперекор — в защиту князя Ивана Переяславского поднялись. Съехались князья во Владимире, а вместо переяславца явились его ближние бояре.

Собрался съезд в просторной гриднице великого князя. Расселись за столом возбуждённые, злые. Мурза с одного князя на другого рысий взгляд переводит. Думает: «Урусы подобны волкам в стае». Но тут же на ум пришло иное: «А, не так ли и в Сарае? Путь к ханской власти кровью полит».

Великий князь повысил голос:

- Ты, князь Михайло Ярославич, давно на меня зло умышляешь. На то и брата моего, Даниила, подбиваешь.

Тверской князь поднялся во весь рост, громыхнул кулаком по столешнице:

- Я честен и на чужое не зарюсь, как ты, князь Андрей! Отчего на Переяславль замахнулся? Аль запамятовал, что Переяславль за Дмитрием числился?

Тут переяславские бояре, сидевшие с краю стола, загалдели:

- Великий князь спит и видит землю нашу к себе прирезать. Это при живом-то князе Иване!

- Аль тебе, княже Андрей, не ведомо, что князь Иван, ежели что, Москве свой удел завещал?

- Я по праву и по ханской воле всем владею, бояре! — брызгая слюной, ярился князь Андрей Александрович. — Не у меня ли ярлык на великое княжение? И Переяславская земля подо мной должна быть!

Князья Ростовский и Ярославский голос подали, а московский бородой затряс:

- По какому праву?

- По праву старшинства!

Князья к мечам потянулись. Молчавший до этого Сарайский епископ Исмаил, в ту пору находившийся во Владимире, воздел руки:

- Уймитесь, братья, не распаляйтесь, ибо во гневе человек теряет разум! Прокляну того, кто кровь прольёт!

Первым остыл тверич. Стихли остальные, а князь Андрей Александрович, подавляя гордыню, заговорил: