Успех

Фейхтвангер не смог придать их образам художественной законченности, но он начал приходить к мысли, что но только слово, но и действие является знаменем времени, а идеи, вдохновившие Прекля, имеют силу большую, чем он предполагал, когда писал «Успех». Судьба гибнущих и погибших членов семейства Опперман была тому достаточно убедительным примером.

Перед второй мировой войной, когда уже была ясна расстановка сил на арене мировой истории, Фейхтвангер закончил роман об антифашистской эмиграции — «Изгнание», в котором возвращался к некоторым проблемам, намеченным в «Семье Опперман».

«Изгнание» написано под знаком слов Гете: «Умри и возродись». Немецкие интеллигенты-эмигранты — те, кто близок по духу Фейхтвангеру, как, например, главный герой романа музыкант Зепп Траутвейн — несли в сердцах своих нежную и глубокую любовь к той жизни, которую у них отнял фашизм. Но они знали, что их мир был слаб, неустойчив и упал под ветром событий, как подгнивший плод с дерева. Им предстояло или умертвить в себе прошлое, чтобы возродиться для новой жизни, или «скорбными гостями» пройти свой короткий путь по жизни, минуя главную магистраль истории.

Однако молодое поколение эмиграции — это убедительно показал Фейхтвангер — не может довольствоваться поздним опытом отцов. Сын Зеппа Траутвейна, угловатый и непримиримый Ганс, идет к коммунистам. Замкнувшийся в жгучей иронии, воспринимающий мир как покую трагикомедию, молодой поэт Гарри Майзель погибает. Другие юноши, не связанные с эмиграцией, но ощущающие накаленность общественной атмосферы, тревожную тишину предгрозья, или колеблются, или связывают свою судьбу с фашизмом. Но для положительных героев романа действие, борьба с фашизмом уже становятся непременным условием бытия. Даже Зепп Траутвейн начинает чувствовать старомодность своих убеждений. Но на чьей стороне историческая истина, кто прав — Зепп или его сын, какой способ борьбы с фашизмом более верен и результативен, чьи воззрения на историю и общество возобладают в битве идей, отражавшей битву социальных интересов,— Фейхтвангеру было еще неясно.

Вторую мировую войну писатель встретил полный внутренних сомнений, но весь богатый опыт, который он почерпнул из жизни за годы войны, наблюдая обострение конфликта между идеями прогресса и идеями реакции, возросшую активность и роль народных масс в истории, оставил в его сознании глубочайший след.

Послевоенные годы были для него в творческом отношении весьма продуктивны, а созданные им на материале событий, связанных с французской буржуазной революцией, романы «Гойя, или Тяжкий путь познания», «Лисицы в винограднике», «Мудрость чудака, или Смерть и преображение Жан-Жака Руссо», а также «Испанская баллада», «Иеффай и его дочь» обозначили новый этап в его идейном и художественном развитии.

Изображая смену феодальных отношений капиталистическими, крушение монархической Франции, расшатывание здания феодальной Европы или обращаясь в глубь испанской и библейской истории, Фейхтвангер насыщал свои послевоенные произведения параллелями с современностью.

В послесловии к роману «Лисицы в винограднике» он писал, что подлинным его героем является не та или иная историческая личность, а сам прогресс, «тот незримый кормчий истории, который в восемнадцатом столетии был открыт, в девятнадцатом тщательно изучен, описан и оценен, с тем чтобы в двадцатом веке быть тяжко оклеветанным и отвергнутым».

Несмотря на горечь, присутствующую в этих словах, Фейхтвангер, пересматривая свой прежний взгляд на историю как на трагическое равновесие сил Разума и Варварства, начал признавать неуклонность движения человечества вперед. Идея исторического прогресса становится в его последних романах главной, привнося в них отсутствовавший ранее дух исторического оптимизма. Несомненно, общественная борьба масс привела Фейхтвангера к этой идее. Признавая неизбежность утверждения в жизни новой системы социальных отношений, основанной на началах справедливости, Фейхтвангер писал, что «великие перемены могут совершаться только снизу, массами, народом». Но он по-прежнему полагал, что изменение жизни произойдет лишь тогда, когда изменится сам человек. Умонастроение, объединившее в «Успехе» Тюверлена, Иоганну Крайн, Мартина Крюгера, их вера в стихийную созидательную мощь жизни, которая сама пробьет путь к справедливости, находит в послевоенных романах Фейхтвангера философское обоснование. «Если окинуть взором события последних лет в целом, то, к счастью, можно признать: человечество, вопреки всему, движется вперед, по законам великой, доброй необходимости»,—писал он в «Мудрости чудака».