Успенский Тихвинский монастырь и его архимандрит Боголеп накануне и в первые годы Северной войны

В письме 26 марта Р. Фомин снова умолял тихвинского архимандрита поторопиться с поставкой солдат, поскольку воевода князь И. Ю. Трубецкой «вельми гневен» и собирается за непоставку солдат к сроку отписать на государя все монастырские вотчины35.

Лишь 8 апреля даточные солдаты от Успенского Тихвинского монастыря предстали перед новгородским воеводой; по словам Р. Фомина, едва ли не последние среди всех новгородских монастырей. Воевода устроил разнос тихвинскому стряпчему и отказался их принимать: «Мне-де указ государской как нарушить, где ваши власти по се время с такими людьми спали? А ныне-де за указом государским и после срока присланных ваших людей не приму ни единого человека, тотчас пошлю отписать ваши монастырские вотчины и угодья без всякой пощады, вы-де одне хощете образцом». Даже власти пустынного и отдаленного Александро-Свирского монастыря, – горячился воевода, – и те «прежде всех монастырей своих людей к отдаче поставили, потому архиерей и все монастыри, а ваши-де не знаемо где были». Стряпчий сообщал в монастырь, что во все пятины посланы дворяне и подьячие, чтобы отписать на государя поместья и вотчины тех собственников, которые не выставили солдат к указному сроку36. Воевода князь И. Ю. Трубецкой изо всех сил старался набрать солдат, но обучить их должным образом времени не хватило37.

Конфликт с дворянами

Рост налогов и повинностей приводил к ссорам и конфликтам среди подданных, которые старались уменьшить свои беды за счет других налогоплательщиков или соседей. Накануне войны на тихвинского архимандрита поступил новый донос: дворяне Обонежской пятины подали новгородскому митрополиту заручную коллективную челобитную38, о чем сообщал Р. Фомин в своем письме от 25 февраля. Дворяне затянули с подачей челобитной, по-видимому, потому, что собирали многочисленные рукоприкладства: владыка рассмотрел челобитную лишь 13 апреля 1700 г.

Челобитную подписали пятеро дворян Борановых, девятеро Качаловых, пятеро Унковских, четверо Теглевых, по три представителя из семей Дубасовых и Ушаковых, по два от Козодавлевых, Амиревых, Колюбакиных, Базловых, Мартемьяновых, Бухариных, Обернибесовых, Резановых, а также представители других дворянских родов – всего 55 человек. Представительный состав подписавших объясняет, почему челобитная, составленная в январе 1700 г., была подана с опозданием на несколько месяцев. Это была не просто жалоба какой-то одной обиженной дворянской семьи, а мнение значительной части дворян Обонежской пятины.

Один из дворян, подписавших челобитную, – прапорщик Елизарий Козодавлев – имел личные счеты с тихвинским архимандритом. В 1698 г. в Успенский Тихвинский монастырь было сослано сто стрельцов – участников восстания 1698 г. Для их содержания в монастыре соорудили острог, а надзирать за узниками было поручено Е. Козодавлеву. Елизарий вел себя безобразно: бражничал и выпускал из заключения тех поднадзорных, которые умели шить и петь: «Портные швецы шили на него платье, а песенники пели ему песни по многие времяна». Стрельцы не считались с тем, что они находятся в святой обители, и, «напився хмельнаго пития до пьяна», устроили «безчинья в монастыре, песни поют с припляскою».

Со временем Елизарий совсем распоясался, грозил монахам бердышом, «хотел сесть среди монастыря и по вся дни пить», «бранил неподобною бранию архимандрита Боголепа» и при свидетелях говорил: «бес-де нас сюды занес». Но главную опасность представляло бесконтрольное перемещение опальных стрельцов по ночам, в результате чего обнаружилось, что «в передней келарской келии окончина розломана вся без остатку, и в заднюю келарскую келию наличка у замка и з гвоздем выволочена, и келия отворена». Возможно, тогда монастырским властям пришлось припрятать свои святыни, неприкосновенный денежный запас и столовое серебро в более надежное место39 (об этом еще пойдет речь ниже).

Со временем личные обиды отдельных дворян соединились в коллективный донос на архимандрита Боголепа. Челобитчики обвинили его в том, что он живет «в братстве и со крестьяны безо всякого разсудку» и «правых бить велит без пощады». За этим общим заявлением следовали конкретные обвинения: вопреки царскому запрету на каменное строительство в монастырях в связи с возросшими расходами на строительство Азовского флота и иными государственными расходами, Боголеп без доклада царю, патриарху и своему владыке «завел в монастыре и за монастырем каменные и деревянные многия строения», отчего многие крестьяне будто бы разорились.