Успешное покорение мира

Разговор был вполне конкретный; оставалось только заручиться согласием миссис Шуновер. Бэзил ждал на полутемной улице, пока Джо не вернулся с ответом.

— Мама разрешила.

— А пообещала, что не будет встревать?

— Чего ей встревать? — наивно удивился Джо. — Я рассказал, как мы сегодня бесились, — она только смеется.

Школа, где учился Бэзил, называлась Академией миссис Кэри; там он убивал нескончаемые, уныло-серые часы. Ему не раз приходило в голову, что научиться чему-нибудь дельному тут невозможно, и его досада нередко выплескивалась дерзостью, но в день домашнего праздника у Джо Шуновера он застыл как истукан за своей партой, чтобы только его не трогали.

— Итак, столица Соединенных Штатов — Вашингтон, — диктовала мисс Коул, — столица Канады — Оттава, а столица Центральной Америки…

— Мехико, — предположил кто-то с места.

— Там нет столицы, — само собой вырвалось у Бэзила.

— Ну почему же, должна быть. — Мисс Коул изучала карту.

— Почему-то нет.

— Замолчи. Бэзил. Пишем: столица Центральной Америки Мехико. Так, остается Южная Америка.

Бэзил вздохнул:

— Какой смысл диктовать то, что неправильно?

Через десять минут, слегка робея, он стоял в директорском кабинете, где против него ополчились все силы несправедливости.

— Твое мнение никого не интересует, — выговаривала миссис Кэри. — Мисс Коул — ваша учительница, а ты ей дерзишь. Придется поставить в известность твоих родителей.

К счастью, отец Бэзила был в отъезде, но мама, получи она донос из школы, точно не отпустила бы его в компанию. С этой безрадостной мыслью он вышел из школьных ворот, но его тут же окликнул Альберт Мур; их матери были близкими подругами, а потому этот мальчишка сейчас представлял нешуточную угрозу.

Альберт стал изгаляться насчет вызова к директрисе и возможных последствий. На это Бэзил указал, что Альберт, в силу того что носит очки, имеет четыре органа зрения. Альберт высказался в плане претензий Бэзила на вселенскую мудрость. Беседу оживляли грубоватые упоминания о перепуганных представителях семейства кошачьих, а также о хронических шизофрениках; вскоре на смену разговорам пришли взмахи рук и подскоки, в результате чего Бэзил по чистой случайности заехал Альберту в нос. Хлынула кровь; Альберт взвыл от ужаса и страданий, решив, что по его желтому галстуку стекают последние жизненные соки.

Бэзил отправился было своей дорогой, но остановился, достал носовой платок, бросил его Альберту, в полном смысле слова распустившему нюни, и заспешил прочь от этой жуткой сцены — проулками, задворками, лишь бы оставить позади свое преступление. Через полчаса он обогнул дом Джо Шуновера, постучался у заднего крыльца и попросил кухарку доложить о его приходе.

— Что такое? — удивился Джо.

— Я еще дома не был. Подрался с Альбертом Муром.

— Ну ты даешь. Он очки снял?

— Нет, а что?

— За избиение очкарика можно в колонию загреметь. Слышь, мы, вообще-то, сейчас обедаем.

Бэзил уныло сидел в переулке на каком-то ящике, пока не прибежал Джо с новостями, достойными близких сумерек.

— Насчет игр на поцелуи — не знаю. Мама говорит, это глупости.

Перед Бэзилом еще маячил призрак исправительной колонии.

— Хоть бы она заболела, — рассеянно пробормотал он.

— Не смей так говорить про мою маму!

— А я что? Я хочу сказать — хоть бы ее сестра заболела, — спохватился Бэзил, — тогда бы твоя мама уехала к ней.

— Да я не против, — задумался Джо, — только чтоб не сильно.

— А в самом деле, нельзя позвонить твоей маме и сказать, что у нее сестра заболела?

— Ее сестра в Тонаванде живет. Если что — прислала бы телеграмму.

— Айда к Толстяку Палмеру — договоримся насчет телеграммы.

Сын квартального дворника, Толстяк Палмер, несколькими годами старше их, был рассыльным на почте; он курил и сквернословил. Доставлять фальшивую телеграмму он наотрез отказался, но за четвертак согласился раздобыть чистый бланк и поручить доставку одной из младших сестренок. Деньги на бочку, авансом.

— Постараюсь достать, — задумчиво сказал Бэзил.

Они поджидали его у многоквартирного дома, до которого было несколько кварталов ходу. Бэзил отсутствовал минут десять, а потом вышел с мученическим видом, раскрыл ладонь, где лежал четвертак, и присел на край тротуара, поджав губы и жестом попросив, чтобы его не трогали.

— Откуда деньги, Бэзил?

— От моей тетки, — с трудом выдавил он и добавил:

За яйцо.

— Да ты что?

— За сырое яйцо.

— Ты яйцами приторговываешь? — стал допытываться Толстяк Палмер. — Послушай, я знаю, где можно доставать…

Бэзил застонал:

— Мне пришлось выпить сырое яйцо. Она помешана на здоровом питании.

— Шальные деньги как с куста, — поразился Толстяк. — Я этих яиц выпил…

— Заткнись! — взмолился Бэзил, но было уже поздно.

Яйцо не пошло впрок — оно было тут же принесено в жертву любви.

II

На бланке Бэзил написал:

Заболела но не сильно выезжай немедленно любящая сестра