Успешный бизнес в 6 «Б»

– Нет, – отмахнулась Сильная, – он увлечется и никаких моих наступаний на ногу не чувствует, ногу отодвинет и шпарит сто анекдотов подряд, без пауз, не дожидаясь реакции. А в остальном хороший человек.

– Ну у всех же свои недостатки, – смеялись бывшие обиженные, – не пьет, не курит, а вот анекдотами замучил.

– Можно простить, подумаешь – анекдоты.

Тут открылась дверь и вошла женщина, не очень молодая, но ярко накрашенная, в мини-юбке, каблук высоченный.

– Татьяна Васильевна! – зашумели девчонки в углу.

– Старые знакомые, – обрадовалась она, – шестой «Б»!

– А мы клуб бывших обиженных, – сказали взрослые, – вы решили быть с нами?

– Да, я тоже бывшая обиженная, хотя кое-кто относился ко мне грандиозно. – Она села и с ходу начала рассказывать: – Семен был чемпионом по роскошному отношению ко мне. Он буквально носил меня на руках, все мои капризы были для него законом. – Она заводила глаза к потолку, мечтательно вздыхала. – Он спрашивал: «Таня, чего хочет сегодня твоя левая нога, вернее – ножка?» И я придумывала невероятные просьбы: «Хочу ландыши». А на дворе зима, ландыши, как известно, цветы весенние. Я специально сказала невыполнимое, как в народных сказках – выкручивайся, Семен, конечек-горбуночек.

– И принес? – ахнула кассирша по прозвищу Кассирша. – Нет, скажи, Татьяна!

– Принес! Вошел с букетиком, аромат на всю квартиру! Оказалось, он слетал на самолете на Украину, там теплее, раньше весна, купил и прилетел. И увидел мои квадратные глаза. «Ничего особенного, Таня, посмотри на себя в зеркало – ты всего достойна. Выйдешь за меня замуж – будешь царицей, а я твой верный подданный».

– И ты не вышла? – недоверчиво прищурилась Кассирша.

– Я бы рада была выйти за него, – опустила голову Татьяна Васильевна, – но тут одна приятельница сообщила мне, что он женат и не собирается уходить от жены. А мне врет, что свободен.

– Ой, гад! – Кассирша не может смириться с таким невеселым концом истории. – А вдруг подружка наврала? Они, подружки, такие – завидуют и все портят.

– Нет, не наврала. Я тоже надеялась, что неправда, он так волшебно ко мне относился. И такой подтянутый, чисто выбрит, пахнет хорошей туалетной водой без этих пошлых излишеств. И рубашка на нем всегда без исключения ослепительно-белая. Вот рубашка и была главной подробностью – жена стирала-гладила, а он передо мной, чужой дамочкой, выпендривался.

– Скандал был? – спросила Синеглазка.

– Небольшой. Он пришел, я говорю: «Жена всю ночь рубашки гладит? А ведь работает, наверное». А он сразу: «Кто тебе сказал?» Не отпирался, не вилял, как всегда вилял, – понял, что попался. Я немного поорала на него и выбросила на лестницу все его подарки – кофточку из Англии, перчатки из Парижа и... – она вздохнула тяжело, – напоследок полетел туда же гранатовый браслет.

– Ушел? Добровольно?

– Ушел. И еще год ходил под окнами, но я быстро вышла замуж, и как увижу Семена под окнами, так прошу мужа: «Постой на фоне окна». А муж здоровый, спортивный. И Семен понимает, в чем угроза, уходит.

– Ну почему он врал? Мог бы во всем сознаться, и жили бы по-человечески.

– Не мог он сознаться – слишком много лжи нагородил, – высказалась наконец Сильная. Она все это время молча слушала, сразу уловила: что-то не так. – Я сразу учуяла: неестественное у этого Семена поведение. Слишком хорошо он знает женщин – все капризы исполнял, лапшу на уши вешал. Татьяна рот разинула, любая бы попалась на крючок.

– Но ведь он любил, – Татьяна воскликнула горячо, – неужели любовь не могла его изменить?

– А много ты, Таня, видела мужчин, которых изменила любовь?

Татьяна задумалась, считала про себя, шевелила губами, махнула рукой и засмеялась:

– Честно? Ни одного. Обещаний слышала много, клятв даже. «Я стану другим! Я не буду пить! Ради тебя на все готов!» А на деле – ни с места.

– Да, изменять – пожалуйста, а изменяться – ни на миллиметр. – Сиреневая очистила мандарин, положила в рот дольку и добавила: – Жизненный опыт показывает: мужчины консервативны, они не меняются.

Никто не возразил: Сиреневая лучше многих знает тему, ее рассеянный без конца увлекается разными и разнообразными подругами, попадается без конца, врет напропалую, мало заботится о том, чтобы жена ему верила. Но брак, как ни странно, прочный, долгий. Терпение Сиреневой все побеждает.

– А мой недавно привел собаку, – редакторша вяло сообщила, не рада она чужой собаке.

– Кого? – заволновались девчонки. – Степу?

– Ну конечно, кого же еще? Степа пришел за ним следом, сел у нас перед телевизором и велел: «Включи, Умница, мультики».

– Ну, – кричали девочки, – и что было дальше?

– Вы тормозная, – не вытерпела Надя-Сфинкс, – когда это было?

– Вчера, – редакторша неохотно выдает информацию. А почему, никто не знает.

– Степа у вас? Дома?

– Он посмотрел телевизор, потом поел салата и сказал: «С укропом люблю».

– А потом что? – смеялись девчонки, да и взрослые с интересом слушали историю о говорящем псе Степе, которого иногда видели на Лунном бульваре.

– Его не заметить нельзя, – сказала Сиреневая, – у него хвост неадекватный.