Успеть до коллапса (СИ)

Это заведение было известно далеко за пределами Аттаны, поэтому Медан, как всегда, забронировал столик заранее. Днём в пабе было немноголюдно, но с первыми звёздами начнётся аншлаг, поэтому все желающие сюда попасть с утра активно бронировали места. Когда в городе планировался какой-нибудь праздник, то о резерве стоило беспокоиться за декады, а то и несколько месяцев.

Медан высветил на варлате местное время: он не опоздал, как всегда. В Раудане действовал стандартный календарь, подогнанный под время Тэтаса. Для юридических и политических целей это было удобно, но Верон, когда изучал былые системы времяисчислений на разных планетах, порой жаловался, что подгонка под один шаблон убивает индивидуальность.

Медан осмотрелся, выискивая друзей в толпе. Без него Расмор и Йен в паб не заходили. Всё потому, что молодой тон пользовался у Глода особенной привилегией, которой не было даже у иссэ.

Когда-то Мерджи помогла с реконструкцией паба и благодаря её инновационному проекту Глод теперь мог раздвигать стены и расширять своё заведение, увеличивая свободные места и предоставляя посетителям лучший вид на центральную площадь и сцену Нижнего Города. Потому для Мерджи и Медана у хозяина всегда находился свободный столик.

“А ведь ей было всего пятнадцать, когда она это придумала”, — с грустной улыбкой подумал Медан, оглядывая паб, похожий на гигантскую спиральную раковину.

Среди шума толпы он расслышал топот и знакомые голоса, поэтому не удивился, когда на его плечо легла рука.

— Привет, приятель! — сказал немного запыхавшийся Йен за его спиной.

— Извиняй, мы маленько опоздали, но бежали как могли! — отозвался слева и снизу звонкий баритон Верона.

Медан обернулся и поприветствовал друзей.

Йен Грэззол, самый молодой иссэ Совета и глава Тивейского университета хоть и не был ловеласом, но всегда притягивал к себе женские взгляды. Тёмноволосый, высокий и худой, как и все венеды, Йен отнюдь не был обделён красотой: его белоснежной коже, фиалковым глазам и пышной шевелюре завидовали многие красавицы Раудана. Одежду он подбирал под цвет радужки, но не слишком вычурную. Йен не следовал за модой, но слушал советы своего стилиста. Вот и сейчас скромно красовался в серо-зелёной рубахе до колен и чёрных штанах, подпоясанный тонким ремнём с изумрудами на концах. На плечах — фиолетовый плащ, а на ногах тёмно-зелёные мокасины из мягкой кожи.

Верон Расмор на родной планете считался высоким, но Медану доставал только до локтя. Выбритые виски и нижняя часть затылка были данью Верона самым известным первооткрывателям: Замиру и Хикаро. Оставшиеся жёсткие чёрные волосы Верон заплетал в косу, которая достигала лопаток. Ровный лоб, высокая переносица и мощный нос были типичными для династии Расморов — умных и талантливых изобретателей.

Из одежды лановец предпочитал традиционную чёрную рончу — длинную куртку из плотной ткани с ажурными узорами металлических нитей. На Лане обожали кузнечное дело и постоянно совершенствовались, изобретая новые способы ковки и выплавки. Отдельно стояли гранильщики и камнерезы, которые устраивали целые состязания по инкрустированию самоцветами не только предметов интерьера, но и одежды. Ювелирные выставки Лана были одним из событий Раудана, которые посещал весь Совет. Ронча Верона имела украшения из платины и оникса — его любимых металла и камня. Но большая часть этой красоты скрывалась под чёрным дорожным плащом. Из-под плаща были видны грубые штаны и высокие ботинки.

— Ну что, пошли внутрь? — сказал Верон, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и кутаясь в плащ. — Так жрать охота!

— Я угощаю, — Медан пригласил друзей в паб.

— Скажи, что за повод? — спросил Йен, когда они сели за стол. — Ты вызвал нас так неожиданно, что мне пришлось оставить все дела, и Верону тоже.

Лановец кивнул, набирая на голографическом меню заказ.

— Поводов несколько. — ответил Медан, снимая плащ и расправляя длинные светлые волосы, которыми гордился. — И все неприятные.

На стол опустилась и поднялась транспортная труба, оставив тарелку с ассорти из мясного цветка ичибо. Верон протёр руки салфеткой и тут же взялся за еду. Запихнув в рот два лепестка, он жестом указал на тарелку, предлагая угощаться всем.

— Ешь, — отмахнулся Медан. — Раз проголодался из-за меня.

Йен тоже отказался, и Верон придвинул тарелку к себе.

— Рассказывай, что за поводы? — спросил Грэззол.

— Мерджи, — тихо сказал Медан, опустив голову.

Верон перестал есть и удивлённо покосился на него.

— Что с ней? — нахмурился Йен.

— У неё обнаружили суанский недуг, — ответил Медан. — Месяца три назад по Мираму у неё начала проявляться излишняя тревожность, а за два дня до моего отбытия она меня не узнала.

— Ох, Ниег Всемогущий и Дора милостивая! — печально вздохнул Йен.

— А ваш дядя чего? Он хоть что-то делает? — спросил Верон, отодвинув тарелку.

— Говорит, что пишет Знахарю, жалуется Совету на трагедию в семье, но при этом отправил Мерджи в Хоттингар, в самый центр города, где шум, гам и суета.

— В ту ужасную высотку, да? — догадался Верон.

Медан кивнул.

— Вот ведь трухи-пьядз! — выругался лановец.