Успеть проститься

А с самозванцем, который готовился идти на Москву, князь молчал. Самозванец собирался быть царем кротким и милосердным, обещал, что народ в его царстве ни в чем не будет испытывать недостатка, что он отменит иго торговых и судейских пошлин, прижмет мздоимство и посулы, объявит свободу торговли, свободу въезда-выезда и переезда внутри государства, отменит всякие ограничения на занятия промыслами и ремеслами. Князь видел, что безнадежно его дело, и мог бы объяснить пылкому отроку, что он идет на заклание, что тайна земной власти не в кротости, милосердии и любви к народу, что еще со времен Рима государство имеет тягу превращаться в разбойное соединение, magnum latrocinium, и правителю, желающему осчастливить народ, придется столкнуться с шайкой разбойников государственными людьми, что Москва все равно не переменится, что у московских людей первое чувство к Богу не любовь, а страх, и во всем они лучше понимают страх, чем любовь, но тут князь молчал, ибо бесполезно что-то объяснять человеку, которого влечет рок.

Однажды за пустым столом появился маг, продавший князю эликсир долгожития. «Ну что ж, князь, пора…» — сказал маг.

Когда князя нашли мертвым, его положили в белый каменный гроб и закрыли тяжелой крышкой, чтобы он не вздумал как-нибудь вылезти из своего гроба. Князь так долго жил на свете, что в его смерть верили не совсем.

Казаки, которые считали князя колдуном, даже на опустевший замок долго не осмеливались нападать. А когда осмелились, то не нашли там почти ничего, что можно было бы увезти с собой как добычу. Казаки перерыли весь замок, нашли подземный ход, ведущий в балку и в монастырь, а золота, на которое сильно надеялись, не нашли ни порошинки. Осталось им после князя множество книг, писанных большей частью по- латыни. Ватажок казаков, не любивший бумаги с печатью и сжигавший ее везде — по замкам, усадьбам, королевским и царским судам, — приказал сжечь все книги. Огонь, охвативший замок, был так свиреп, неистов, что в городе сами собой на всех церквах зазвонили колокола.

Казаки были первые искатели утаенных сокровищ князя Иеремии Славинецкого. После казаков эти сокровища искало в Шумске множество народу, их мечтой заразился и Адам, уверенный, что после него искать уже будет нечего и рассказывать в легендах станут больше про него, чем про князя Ярему.

* * *

Адам совершенно не представлял, с чего ему начинать. Дело было слишком незнакомое. Ему было известно, что клады князя не выдумка, что не выдумка и дух, стерегущий клады, а более ничего, никакой зацепки для приближения к тайне князя. «Но, как говорится, a force de forger on devient forgeron кузнецом становишься, когда занимаешься кузнечным делом». Адама на пути к цели никогда не удерживало отсутствие этих путей. Для начала он решил повидаться с Шерстобитовым. «В милиции фиксируется все, что случается в городе. Должно же что-то случиться. Должен он как-то себя проявить. Там, где золото захоронено…»

Шерстобитова Адам нашел в милиции, он дежурил в этот день. Вид у капитана был беспокойный, руки его вздрагивали и хватались за все подряд без нужды: за трубку телефона, за ручку, за пустую пачку сигарет.

— Как же не случалось! — ответил он на интерес Адама. — Каждый день случается.

Шерстобитов начал рассказывать про кражи, убийства, грабежи, Адам остановил его. «Это обыкновенные дела, — написал он в блокноте, который нарочно завел для общения с людьми. — А вот что-нибудь странное, непонятное, в голове не укладывающееся. Чертовщина какая-нибудь…»

— Чертовщина? Конечно, случалась, — не задержался с ответом Шерстобитов. — Ты про Разуваева слышал? Черт знает что! Куча денег у мужика, две жены, любовницы. Вдруг завез одну деваху в лесополосу, привязал к дереву и трое суток продержал ее там. Приезжал периодически и насиловал. Потом сам же отвез ее в город. Она пришла к нам. Разуваев ни от чего не отказывается, но и объяснить ничего не может. Сам не понимаю, говорит, бес попутал. Жалко мужика. Если не поладит с этой девкой, придется сажать.

Новость была потрясающая. Этого от Разуваева, расчетливого, умеющего держать себя в руках игрока, никак нельзя было ожидать, тут в самом деле крылась неразрешимая загадка, лишнее свидетельство неустойчивости человеческого существования. С любым человеком, не только с Адамом, в любой момент могло случиться черт знает что. Но о другом, о другом хотел узнать Адам. Он собирался еще попытать Шерстобитова, ему помешала Инесса Павловна, которая ворвалась в отделение с криком:

— Ужас! Когда это кончится? Когда мы заживем по-человечески? Я требую их всех перестрелять!

Объяснилось, что Инесса Павловна прибежала в милицию с требованием перестрелять всех бродячих псов и с заявлением о пропаже Линды.

— Вот видишь, черт знает что происходит, — сказал Шерстобитов, приняв заявление. — Сучонка какая-то пропала. И я, капитан Шерстобитов, должен этим заниматься!