Успеть за Правдой

В перестук колес вплелся новый звук, он все нарастал и, наконец, разорвал тишину отчаянным визгом. Я хотел крикнуть, но не смог даже рот открыть, а в следующую секунду с ужасом понял, что даже не дышал. Отчаяние накатило на меня черной волной, а мысли спутались и заметались, как сумасшедшие. Продолжали безумно визжать тормоза. Силой инерции меня развернуло, как бревно, и ударило лицом об стену. Слева, за спиной, было слышно, как на пол упало что-то большое и тяжелое. От пронзительного визга заложило уши, а потом он стих так же внезапно, как появился. Поезд остановился, и наступила тишина. Не было слышно ни пассажиров, ни проводников – никого и ничего. Безмолвие просто оглушило. В зеркале двери все также был виден молодой месяц. На грани слышимости появился какой-то новый звук, но я не смог его идентифицировать. Что-то среднее между свистом и завыванием. Я снова попытался пошевелиться, но, как и прежде, у меня ничего не получилось. Глухое отчаяние мешало думать и здраво рассуждать. Все мое существо вопило с надрывом о надвигающейся опасности, но что я мог сделать, если даже с места был не в состоянии сдвинуться? Непонятный звук приближался, он исходил откуда-то снаружи, и мне все никак не удавалось понять, что могло служить его источником. Потом он на миг усилился, и почти сразу стих, будто кем-то выключенный. Я так и лежал не в силах пошевелиться и все пытался привести мысли в порядок, но страх, слепой и безотчетный, мешал.

Внезапно наступившую тишину взорвал гром, но какой-то странный, словно некто огромный просто топнул ногой. От этого грома вагон вздрогнул, а дверь купе задребезжала. Снова коротко громыхнуло, но на этот раз, кажется, ближе и как будто некто огромный не просто топнул, а топнул железным башмаком. Да что же это?! Наступившая тишина продолжалась недолго, и новый грохот раздался уже точно ближе, чем оба предыдущих. Снова жалобно задребезжало зеркало в двери, а весь вагон вздрогнул и как будто даже подпрыгнул на месте. Заставив страх и отчаяние потесниться, накатила тоскливая безысходность. Она крепко сковала волю оковами предчувствия плохого.

Новый гром раздался еще ближе. Вагон вздрогнул и уже ощутимо подпрыгнул в воздух, наверное, на целую ладонь. Жесткая кровать, на которой я лежал, не менее жестко встретила мою спину, и от этого столкновения появилась тупая боль где-то между лопатками. Я даже почувствовал, как мышцы лица свело в болезненной гримасе. Испуганно суетящиеся мысли замерли на миг, а потом сорвались неистово, но уже целенаправленно. Я чувствовал боль, и это было хорошо. Хорошо, что я мог что-то чувствовать. Старательно прислушался к собственным ощущениям, но в этот миг койка снова подбросила меня, когда весь вагон содрогнулся от нового, гораздо более близкого удара-грома. Снова боль в спине… Я вдохнул и выдохнул! Я дышал! Осознав этот факт, я обрадовался, как ребенок, которому родители купили желанную игрушку. Теперь пальцы… Нет, они были все также бесчувственны.

Последовал еще один удар. Такое ощущение, что рядом с вагоном упал метеорит, так сильно он подскочил. В этот раз мне удалось различить новые звуки, которые вызвали ассоциацию со сминаемым железом.

Есть! Я пошевелил пальцем! У меня получилось!

От нового удара и последовавшего за ним толчка мою голову развернуло в противоположную сторону, и я, наконец, увидел, что на полу, между кроватями, кто-то лежал. Видимо, это был мой сосед по купе. Даже во сне человек не может лежать в таком положении. Значит, он был либо без сознания, либо мертв, потому что от близкого грохота, сопровождаемого сильными толчками, не проснуться было просто невозможно. Либо же он находился в том же состоянии, что и я. Вот только ему повезло меньше, потому что если при торможении поезда меня ткнуло лицом в стену, то человека выкинуло со своего места на пол.

Снова последовал удар и сразу вслед за ним – толчок. Я сам едва не упал с койки, оказавшись на самом ее краю. Мне уже удавалось довольно уверенно шевелить пальцами обеих рук, но, честно говоря, я не представлял, как это сможет помочь, потому что мне не пальцами нужно шевелить… совсем не пальцами.

Спустя десяток долгих секунд я уже уверенно двигал руками и мог даже согнуть их в локтях. От страшного грома, показавшегося невероятно близким, и последовавшего вслед за ним удара я больно прикусил язык. Резкая и острая боль заставила брызнуть из глаз слезы, но все еще затуманенное тоскливой безысходностью сознание вдруг резко прояснилось, и в следующий миг я вдруг понял, что пребываю в полном порядке. Я прекрасно ощущал руки, ноги, голову, спину, слышал, как гулко и часто в висках бьется кровь и как же сильно болит невольно прикушенный язык.