Успеть за Правдой

Высоко поднимая колени и задирая носки, чтобы ни обо что не споткнуться, я прошел весь вагон до конца. Заглянул в каждую дверь, но везде была одна и та же картина: разбитые окна, вывернутые столики и осколки стекла на полу. А вот и купе, в котором я очнулся. Его стены и потолок изрешечены сотнями осколков, а в воздухе повис тяжелый запах гари.

Коридор закончился дверью, ведущей в тамбур, из которого я через «гармошку» попаду в соседний вагон. Я прикрыл фонарь на автомате рукой, нет, мне не показалось – снаружи стало светлее, видимо, скоро рассвет. Вслушался в тишину – ничего. Снова попытался «созерцать», и снова у меня ничего не получилось. Я уже взялся за ручку двери, через которую смогу попасть в соседний вагон, когда от резкого толчка меня отбросило назад. Хорошо, что за мной стена, а не пустой коридор, иначе улетел бы кубарем. Что происходит!? От былой тишины не осталось и следа: стоял ужасный скрежет, металлический визг, будто заработала циркулярная пила. Новый толчок вдавил меня в стену, а скрежет все усиливался. Прыгать из поезда? Дернул дверь, ведущую наружу, она не поддалась. Вскинул автомат, целясь в замок, но в эту секунду раздался страшный треск, будто что-то лопнуло или сломалось, и последовал новый толчок, но уже в обратную сторону. И поезд тронулся с места. Сомневаюсь, что в реальном мире, наяву, такой фокус удался бы, но во сне возможно и не такое. Получается, кто-то взял управление составом на себя и силой вырвал его из плена уничтоженных вагонов? Хотя почему кто-то? Значит, Плетущий находится в локомотиве. Это было хорошо, потому что теперь я точно знал, где его искать.

Все в том же полумраке я проверил следующий вагон, но он мало чем отличается от предыдущего, разве что окна оказались целы почти везде. Двери всех купе были открыты, и в них никого не было. А перестук колес, кстати, звучал все чаще, будто поезд, тронувшись, продолжал набирать скорость. Я дошел до тамбура, который вел в соседний вагон. Пейзаж снаружи ни капельки не изменился – в предрассветных сумерках ровная, как стол, равнина простиралась насколько хватало глаз.

Что это? Показалось? Вслушался. Нет, мне не показалось, я совершенно отчетливо услышал музыку. Осторожно опустил ручку вниз и потянул дверь на себя. В этот момент вагон сильно накренился, и уже приоткрытая дверь, через которую проникал свет, с оглушительным грохотом захлопнулась, а меня отбросило обратно.

Все! Нельзя таиться!

Рывком распахнул дверь, вошел, сразу сместился в сторону и присел на колено, приготовившись к стрельбе. Ничего не произошло, и никто не попытался на меня напасть. А я оказался в коридоре самого обычного вагона, то есть вагона с самой обычной обстановкой: освещенным коридором, неизменной ковровой дорожкой на полу, шторами на окнах, в которых все стекла были целыми. За окном снова потемнело, но так казалось только из-за света внутри. Из динамиков под потолком играла музыка, точнее песня, но слов разобрать не получилось, да мне это было и не нужно. Никогда не вслушивался в музыку, транслируемую в поездах. Справа от меня – распахнутая дверь в санузел, она билась об стену внутри в такт покачиванию вагона.

Перестук колес звучал уже, как барабанная дробь. Поезд, кажется, не ехал, а летел, словно куда-то опаздывал. Мне приходилось постоянно держаться за поручень вдоль стены, чтобы не упасть. Все купе были открыты, и во всех горел свет. Я попытался вспомнить, сколько еще осталось вагонов до локомотива. Шесть или семь? Какая разница? Проверю их все. За несколько минут осторожных заглядываний и постоянных озираний я добрался до тамбура, ведущего в соседний вагон. Он оказался точной копией предыдущего – таким же пустым, освещенным, чистым и с такой же безвкусной музыкой. За ним последовал еще и еще один. Все были пусты и без единого признака жизни. Тупое однообразие одних и тех же движений усыпило бдительность, поэтому я остановился, закончив с проверкой вагона. Размял затекшие от постоянного напряжения шею и плечи, «достал» бутылку с водой и сделал из нее несколько долгих глотков. Оставшуюся воду вылил себе на лицо.

Перестука колес было уже не слышно, он превратился в один долгий и непрекращающийся вой. Это с какой же скоростью сейчас несся поезд? Поручень, закрепленный вдоль стены коридора, просто спасал – позволял двигаться вперед. Уверен, что если вдруг прямо сейчас на меня выскочит какая-нибудь тварь, ее сначала покидает по стенам, а потом закинет обратно – так сильно поезд кидало из стороны в сторону.

Так я и шел, переходя из одного пустого вагона в другой, осторожно проверяя каждое купе и крепко держась за поручень. Уже даже музыки было не слышно, лишь бесконечный заунывный вой, от которого внутри все время что-то в страхе сжималось.