Успеть за Правдой

– Я бы хотел встретиться с вашим руководством, – невероятно, но мне снова удалось сдержаться.

– Завотделением в командировке, – отмахнулся барыга недовольно, – а главврач в отпуске. Я вам уже сказал, что ваша страховка не поможет. Если у вас все, забирайте вашу больную.

– Договорились, – кивнул я. То, что гаденыш не собирался воспользоваться страховкой, окончательно утвердило меня в мысли, что он занимался лишь вымогательством, ведь все платежи по полису будут проходить мимо него, «по белому». – Подгоняй «Скорую» к выходу, чтобы отвезти больную обратно домой.

Он не ожидал такого поворота, но сразу нашелся с ответом.

– Увозите ее сами. Все машины заняты, – сказал, но не ушел. Барыга явно ждал, что я пойду на попятный или, что вернее, он просто наслаждался моментом своего ничтожного триумфа. Дав понять, что разговор окончен, обошел меня и направился к выходу из палаты.

Мне не нужно было совершать лишних движений, мне нужно было только вытянуть руку, когда он, едва не толкнув плечом, прошел совсем близко.

– Ой! – пропищало ничтожество, когда я схватил его ниже пояса, сжав рукой то, чем обычно делают детей.

Он сразу потянул руки и попытался разжать мою хватку, но другой рукой я схватил его за кадык и несильно сдавил, прекрасно представляя, какие при этом возникают ощущения. Сдавил и сразу ослабил, но это подействовало, и жалкий червяк больше не пытался ослабить хватку моей правой руки, которой я держал его за гениталии. Он схватился в ту, что вцепилась ему в горло.

– Руки! Руки убрал! Убрал руки! – злым шепотом прокричал я ему в лицо, и барыга послушно опустил руки. – Выбирай: яйца или голос.

Он попытался что-то сказать, но слова дались ему с болью, и ничтожество только в ужасе выпучило глаза. Кожа на его круглой, отъевшейся харе побледнела и покрылась потом, зрачки расширились, а сам он захрипел что-то про милицию и прокуратуру. Пусть похрипит, а я тем временем снова на несколько секунд сдавил пальцы правой руки, и натужный хрип перешел не то в стон, не то в скулеж.

– Мне встречалось достаточно много достойных врачей, – цедил я каждое слово, – которых искренне уважаю, как за их профессионализм, так и за их человеческие качества. У тебя, урод, нет ни того, ни другого. Ты не врач. Ты торговец, но даже торговать не умеешь, а только вымогаешь деньги у оказавшихся в безвыходном положении людей.

Существо уже не скулило. Теперь у него по щекам в два ручья бежали слезы.

– Поднял глаза! На меня смотри! Смотреть, я сказал! – я сдавил пальцы обеих рук, призывая к послушанию, и барыга поднял на меня свои глазки, нет, один глаз – второй ему закрыла челка. – Значит так. Мы сделаем следующим образом. Сейчас ты, наконец, решишь, без чего будешь жить дальше: без члена или без голоса.

Ничтожество принялось отчаянно хрипеть, силясь что-то сказать, и я ослабил хватку на его горле.

– Кхе-кхе… нет… кхе… пусть остается… кхе-кхе… ваша страховка…

Я снова сдавил пальцы, прервав его.

– Похоже, ты не понял. Ты от лечения по страховке отказался, поэтому этот вопрос уже не обсуждается.

Он округлил глаза и снова захрипел.

– Что? – ослабил пальцы левой руки.

– Кхе-кхе… я… бесплатно… кхе-кхе… все оплачу…

– Ответ неверный, – опять сжал его горло. – От тебя сейчас требуется только выбрать. Моргни левым глазом, если выбираешь голос или моргни правым, если яйца. Давай!

Барыга отчаянно выпучил глаза и захрипел, пытаясь что-то сказать, но при этом не моргнуть ни одни глазом. Так не могло продолжаться долго, и пот, заливающий ему глаза, а также непрестанно льющие слезы, заставили существо моргнуть сразу обоими глазами.

– Значит, ты выбираешь и то, и другое?

Ничтожество попыталось отрицательно мотнуть головой, но сделать этого просто не смогло – мои пальцы, сжимавшие его горло, надежно блокировали все движения.

– У тебя три секунды, говнюк. Выбирай! Или останешься сиплым кастратом.

Конечно, я не собирался его калечить, но и оставлять здесь Алену стало просто бессмысленным. Тем более что причина, по которой она находилась в коме, мне итак прекрасно известна. А вылечить девушку этот урод однозначно не сможет. Все решится в ближайшие сутки, как я и сказал Людмиле, ее матери. Нужно только как следует проучить этот кусок дерьма, по недоразумению являющийся врачом, что я, собственно, уже сделал. Осталось только его отключить, чтобы у меня была возможность спокойно уйти.

Я сместил пальцы на его горле и прижал сонную артерию. Не обращая внимания на отчаянный скулеж, начал отсчитывать про себя секунды: «Одна, две, три…» За спиной раздался звук открывающейся двери.

– Что здесь происходит?!

Я сразу отпустил горло барыги и разжал пальцы правой руки, удерживавшей его за гениталии. Обернулся. Получив долгожданную свободу, ничтожество попыталось рывком уйти от меня, но ноги его подвели, и он, неуклюже взмахнув руками, упал на пол.

– Что здесь происходит, я спрашиваю? – в палату зашел мужчина лет пятидесяти в идеально белом халате. Его темные волосы белели на висках серебром, а из-под кустистых бровей на меня цепко уставились два колючих глаза.