Ussr (СИ)

Пили они самогон, из четверти. Закусывали арбузом. Густо, конечно. Обычно на таких процедурах либо занюхивание волосами товарища, либо кусочек хлеба на всех. Поэтому, считай, повезло. Но это знаете, это ж 82-й год. Любому желающему на улице наливают гранёный стакан. Нормально. Люди не злые. Они живут в лучшем мире. Больше нет таких миров. Везде, во все остальные эпохи, народ жмётся, зимой снега не допросишься.

Я выпил не закусывая.

-Молодец, паря.

-Ну ладно, пойду я, - сказал я.

Это нормально. Это сейчас так нельзя. Но правда и не знаю я никакого "сейчас". Где "сейчас"?

Эх, поговорил бы я про время. Ведь я еще и писатель. Но я шифруюсь. И правильно. Нельзя быть просто писателем. А то мало ли чего.

Пишу я и для души, и для денег. Работал я, например, с порнороманами. Меня ценят. Но там, где там.... Хотя нет, не ваше дело. Не буду всего этого раскрывать.

Когда я вошел в тот дом, уже было понятно, что будет пахнуть жаренным. Двор - сосны. Нехорошо как-то. Как будто люди в лесу живут. Ребёнок на крыльце с фоном - я сразу определил, что от него идёт четкий и уверенный фон. Урановый, должно быть, ребёнок. И потому, никого не спрашивая, я вошел внутрь. И там она сидела за столцом. Вся такая в юбчонке, вся такая светящаяся своим взглядом - некая Алиса Селезнёва, рыженькая, правда. Ей бы прямо оттуда, из Сомова, на бал. И там бы она кружила в танце с офицером - он бы отправился на войну, а у неё из груди вы выскочила железная штучка с шипами.

Ведь что такое любовь? Идешь ты по улице, и видишь, и говоришь: дэвушка, дэвушка, и всё такое. Но даже и смерть можно любвить, но не безмолвные жуткие болванки.

Да и с человеком можно поиграть на револьверах. Кто быстрее. А с ней - никогда. Вот так и теперь случилось.

Я быстро сработал, но она, эта Алиса Селезнёва, первой засадила в меня электромагнитным зарядом. Я отлетел к дверям. Автощит, штучка, которая выстроена мне прямо в мозг, сработала надежно. Зато ответный удар на заставил себя долго ждать. Я брал с собой пару авторучек с мезонным разрыхлителем.

И всё правильно. Это была Арфа-Даша. Я подошел, она дергалась в конвульсиях, из пробитой груди сыпались искры.

-Такая ты, сучка, - проговорил я.

Надо было валить .Что до ребёнка, то, скорее всего, он выполнял роль антенны, и я не справился о нём. Я вынул лазерный нож, ударил по черепушке и отскочил - у них, у сволочей, всегда стоит какая-та резервная гадость. Даже когда все системы поражены, она может выпросить вперед какую-нибудь замечательную прибамбасину - и она оттяпает тебе в лучшем руку.

Унтевскому, насколько я помню, вот так отрезало голову. Нет, он потом жил. Голову отвезли в институт. Там она стояла, с трубочками, с разными растворами. Приходили друзья, спрашивали, как же ты, товарищ, теперь?

Он отвечал: мол, и так неплохо. Страсти прошли. Ветра улеглись. Живая голова - это очень даже концептуально. И все мы думали - а может, и прав он? Может быть, стоит отказаться от тела и жить сугубо вот так, жить по жизни шаром?

И тогда звонит тебе, например, друг.

-Как ты, дружище?

-Нормально.

-Как сам?

-Живу по жизни круглым, друг. По мелочи не заморачиваюсь.

-Употребляешь?

-Да. Бухаю Кантом. Бухаю Ибн Синой. Сенека - он слабый. Сладковатый. Монтень лучше. Но раз брал Монтеня самопального - ох, и пробивает. Гегель кислый, градус не тот. Вернадский наоборот, 100 градусов, слишком жжет.

Ну, я и не знаю, что теперь с ним, с Унтевским. Может, он и сейчас в виде головы обитает - да и правильно, если нравится. Я так считаю.

Но что же было дальше? Нет, в конце концов этот чертов ребенок таки вошел и стал гасить по чем зря, у него был какой-то лучевой прибор. Всё это грубо и гадостно, и, конечно, генератор меня снова прикрыл, иначе бы я сделался цыпленком табака. Я же его загасил только с пятого раза. Дом к тому моменту уже полыхал, как пирамидка из спичек. Без электронного прикрытия я бы не выбрался. И вот, на выходе, я напоминал парня, который вышел из ада. Более того, на заднем дворе стоял моцик - "Восход 3М". Я был объят пламенем. Электронные волокна плелись, и голова от этого жутко трещала, так как нельзя, чтобы живой человек легко переносил все эти имплонтанты.

Я завел моцик и поехал. Огонь не сдавался, сволочь. Это было опасно для проводов. Как же всё вот так? Огненный мотоциклист. Потом, в народе, будет ходить эта легенда.

Но фиг. Фигушки. Кина люди еще не обсмотрелись, скажут - просто, какой-то местный подпалился и валил, наверное, вор. Потому и хату поджёг.

Когда я прибыл, мы всерьез употребляли. От автощита по голове ходили дурные волны.

Мы начали с портвейна "Хирса".

Настоящее вино, даже если оно не настоящее, но эсэсэровское, быстро снимает радиацию и прочие нехорошие дела.

-Загаси пузырь, - посоветовал Дро.

-Не, давай. Виноград?

-Да, закусывай. Ты не заметил, какая модификация Даши была?

-Седьмая.

-У седьмой, если не ошибаюсь, разрядник на 500 киловольт. Если засадит, то конец.

-При чем здесь разрядник? - спросил я немного нервно (так как правда - при чем тут разрядник, у неё есть и основной арсенал).