Уст твоих бурный ветер

Потянулись столетия вынужденного мира. Люди довольствовались мелкими по их масштабам стычками - десяток тысяч убитых, сотня тысяч бездомных. Некоторым хватало войн понарошку, с игрушечным оружием, в которых никто не умирал. Самой большой потерей оказывалась случайная шишка, да и ту машины сводили за несколько секунд. Некоторые упоенно сражались в иллюзорных мирах, создаваемых чем-то вроде магии, стреляя из несуществующего оружия по призрачным врагам. Но ничего не помогало. Внутри человек оставался все той же кровожадной обезьяной с большой дубиной, что и на заре развития. Он не мог существовать без войны, память о которой передавалась от родителей к детям так же, как передается цвет волос и форма носа. Он не мог жить без драки, без разорванного в клочья сырого мяса и потоков крови. Загоняя звериную натуру глубоко внутрь, люди добились лишь роста числа самоубийств: не имея возможности убивать других, они дотягивались до единственной доступной жертвы - себя самого.

К тому времени люди выяснили, что их мир - не центр мироздания. Оказалось, что все они живут на хрупкой корочке вокруг расплавленной каменной капли, вращающейся вокруг огромного огненного шара - такой же звезды, что ночами мириадами горели в их родном небе. Довольно скоро люди научились добираться до других звезд и находить вращающиеся вокруг них планеты. В то время военная наука людей претерпела краткий период расцвета. Кабинетные полководцы, не участвовавшие ни в одном настоящем сражении, в голос завопили о угрозе со стороны тех, кто мог населять новые миры. Армия спешно увеличивалась и оснащалась последними образчиками оружия. Дошло до того, что в солдатах оказалось чуть ли ни три четверти населения, благо занятий людям в массе своей не нашлось. Верхом изобретательности того времени стали искусственные тела, во всем похожие на человеческие, но куда более прочные, умелые и долговечные. Именно тогда почти все люди поменяли старые тела - куски мяса, страдающие разными болезнями и недугами - на новые совершенные и почти бессмертные формы.

К счастью, люди так и не обнаружили ни одной разумной расы, с которой можно сойтись в сокрушающей схватке. Лишь на некоторых планетах нашлись древние - а кое-где и относительно свежие - развалины, оплавленные чудовищным жаром или просто уничтоженные безжалостным временем. По всей видимости, все похожие на людей племена истребляли сами себя в безумных пароксизмах массовых убийств. Лишь много, много позже люди встретили одну-единственную высокоразвитую цивилизацию. Но та оказалась настолько чуждой людям, что долгое время никто не верил в разумность инородцев. Разговаривать с ними оказалось особенно не о чем, делить нечего, так что вселенская военная машина людей развалилась просто от всеобщего разочарования.

Время шло. Люди придумали себе еще более совершенные и долговечные тела, сплетенные из потоков невидимой материи. Больше ничто не сдерживало их в бесконечной экспансии по бесконечной Вселенной. Но экспансии не получилось. Разумеется, люди и в новых телах оставили себе возможность заводить детей, но как раз детей у них почти и не рождалось. Зато очень быстро пропали, уснули вечным сном и просто пожелали умереть почти все те, у кого не осталось в жизни цели. Не прошло и пары сотен лет после Великой Экспансии, как от сотен миллиардов осталась жалкая горсточка в десятки тысяч. Среди выживших очутились в основном ученые, исследователи и, как ни странно, художники. Неприкаянные, они метались от звезды к звезде в надежде найти хоть что-то, что скрасит безнадежную скуку их существования.

И опять прошло время. Сколько - не знает никто: летописей и хроник в тот период не вели. Может, потому, что ничего особенного не случалось. Научные архивы пополнялись регулярно, но никто из пополнявших их не заботился вести точный счет летящим годам. Пытаясь забыть о бесцельности своего существования, люди увлеченно раскрывали загадки Вселенной, и общее количество знаний росло все быстрее. И в один прекрасный момент люди осознали, что выдуманные боги их младенчества ничто по сравнению с ними самими. Мир звездной пылью светился у них под ногами, и все его дороги лежали перед ними, покорные, просящие - встань и иди. В гордыне своей люди назвали себя Демиургами, что на одном из древних языков их родины означало - Творцы.

Так начался новый упадок. К чему творить, зная, что каждый при желании сотворит картину или напишет стих не хуже твоего? К чему узнавать новое, если все в мире ты никогда не узнаешь? Зачем жить, если не осталось недостижимых целей? Бессмертие и всемогущество сами упали в руки, как перезрелые плоды, но именно человеческие руки и не могли их удержать. Человек, хотя и назвавшийся Демиургом, оказался просто не приспособлен к ним.