Уставшая от любви

– Мне водки, – сказала я, чувствуя, как слезы закипают, а в грудь словно вбили кол. – Что-то тяжелый выдался сегодня денек.

– Да уж, – кивнула Катя, – не простой. Но ты особенно-то не напивайся.

– Катя, это когда это я напивалась? – Я готова была уже обидеться, но не успела, хлопнула сразу пару рюмок хорошей дорогой водки, закусив бутербродом с черной икрой, мгновенно приготовленным мне Юрочкой сейчас, средь бела дня, вопреки заведенным здесь правилам. – Поехали в Лобаново уже.

На голодный желудок водка распоясалась и разлилась по всем моим жилам, пока не ударила в мою и без того больную голову. Пока Катя отлучилась на склад, а Юра протирал столик после ухода посетителей, я позвонила Грушеньке, цыганке, которую очень любила и песни которой так любила слушать под настроение. Грушенька со своей семьей выступала на корпоративах, свадьбах, ее приглашали в рестораны, а когда в Москве не было работы (цыганских коллективов в Москве великое множество!), они выезжали выступать в глубинку. Я всегда знала, что рано или поздно они еще проявят себя и, быть может, когда-нибудь откроют свой маленький театр.

– В Лобаново, прямо сейчас, – сказала я Грушеньке. – Купите водки и закуски, сладостей разных. Сами знаете. Я жду.

Когда вернулась Катя, я как ни в чем не бывало собиралась, подкрашивала губы, собираясь выйти.

– Что-то не нравится мне твой взгляд, – сказала Катя, усаживаясь на руль и поглядывая на меня с подозрением. – Тихая какая-то. С тобой все в порядке?

– Очи черные, – тихонько запела я, глядя в окно. – Очи страстные…

– Все ясно. Приедем домой, примешь душ и спать. День действительно выдался тяжелым. Сначала труп в морге, потом Мишин, Лиза, Неля. Да еще эти фотографии странные. Но ничего, говорю же, все будет хорошо, найдется твой пропащий гулящий муженек.

– Ты делаешь мне больно, – заметила я и, набрав в легкие побольше воздуха, вдохновенно пропела: «Как люблю я вас, как боюсь я вас…»

– «Знать, увидел вас я не в добрый час!»

Гостиная моего еще недавно такого тихого дома в Лобаново была полна цыган. В роскошных ярких костюмах они расположились на моем ковре, креслах, стульях, диване, и брат Грушеньки Рома, черноволосый красавец с пылким взглядом, уже во второй раз проникновенно, душевно исполнял мой любимый романс, вот только он назывался не «Очи черные», а «Очи зеленые».

Мой дом, выпотрошенный неизвестными (меня попросту обворовали!), превратился в настоящий вертеп! Мне не было дела до того, что именно вынесли, поскольку в тот момент, когда мы приехали туда, меня интересовало только одно – чтобы поскорее приехала Грушенька. Пока есть настроение, пока не уснула! Я даже не сразу поняла, что случилось.

– Дверь распахнута, твой здесь! – произнесла взволнованно Катя, когда наша машина остановилась перед распахнутыми воротами. – Ну вот, я же говорила, что все будет хорошо! Вон и двери тоже раскрыты!

– Ну и дурак, – проговорила я с трудом, имея в виду Сережу. Язык меня не слушался, жара, водка сделали свое дело. – Там же кондиционеры, чего двери-то открывать…

Мы въехали на нашу территорию. Я вышла из машины и, дрожа всем телом в страхе увидеть своего мужа с очередной любовницей, ну просто на подкашивающихся ногах подошла к дому, поднялась на крыльцо и вошла в распахнутую дверь.