«Устная история ЕХБ в СНГ»

Нет здесь не одна причина. Дело в том, что у ВСЕХБ была причина лояльности с властями. Когда они в 44 году при организации Союза дали согласие, им не было назад выхода. Я не знаю подробностей. Давали ли они устные или письменные обязательства, или ничего не давали. А им поручили издать этот Союз, и чтобы завтра было объявлено. Может быть такие им условия поставили. Но это одна причина, которая во ВСЕХБ была. В Совете церквей такой причины не было, здесь мы были свободны от внешних. Там внешние влияли на них, и не давали им возможности самостоятельно жить, мыслить, и действовать, а только так, как им разрешали, так они и пытались это делать. Это одна причина, и это- разница. В Совете церквей такая причина, она в какой-то мере и оправдана, что власти занимались подрывной работой, и когда им не удалось сломить дух верующих и служителей, когда отдельные братья побыли в узах по 2, 3, и 25, и 30 лет, и не сломались, и не завербовались, то они высказали так одному брату, который мне сказал. «Тебя сами верующие отвергнут, мы сделаем так». И они пускали всякую ложь на верующих через кого-то, через печать, или еще как - то. И это сработало. Когда на грани того, что там точка открыта, и там открыта, там братьев арестовали, тут, то возникала мысль подозрительности, нездоровой подозрительности. Это привело к тому, что братья стали не доверять друг другу и видеть друг в друге тайного агента. Возникла стена в общительности. Это - одно. И второе: это - личные качества. Крючков и Минякова подобрали себе таких людей, которые только бы льстили им. Я знаю таких, он тебе здесь так, ему так, и наговорит. И зная интересы этого человека, он ему будет помогать, и это срабатывало тоже. Здесь и недоверие, и личные качества каждого, и свое собственное «Я» тоже большое имело значение. Кадры были подобраны. Их никто не подбирал. Братья приезжали, вливались в труд все кто хочет, не было избрания. А потом мы стали присматриваться, ведь мы же друг друга не знали, съехались первый раз в Харьков, первый раз увиделись. Каждый назвал себя, свой город, свою церковь, и какое место занимает в служении. Так познакомились, увидели друг друга. Я, допустим, сказал: «Я - служитель из Харцызска, пресвитер». И все. А когда КГБ стало работать и искать какие - то старые стороны и печать в газете за Минякова, что он - изменник родины, что сдался в плен, что он воевал во власовской армии, что его захватили в плен наши, его судили и дали 10 лет, и он отбыл в лагерях, как изменник Родины. Нам задают вопрос, а мы не знаем. Мы тогда к нему. Собрали братьев, попросили каждого рассказать свою биографию, чтобы знать кто есть кто, кто мы на самом деле. Миняков сказал: «Я в это не верю, это - клевета». А в газете сфотографирован документ и фотография, чтобы подорвать его. И он признался: «Да, я служил в армии. Когда был неверующий, началась война, я попал в плен на машине. В плену, чтобы выжить, признался, что я - водитель. Стал подвозить снаряды. Дали форму, удостоверение». Потом он попал в плен к нашим, и его судили, как изменника Родины. Там уверовал в лагере и уже вернулся оттуда верующим, пресвитером, как он сказал: «Меня там один брат рукоположил». Ну, рукоположил так рукоположил. А потом поступает анонимное письмо, что у Минякова вторая жена. Первая жена у него жива, и он еще был женат в лагере. Мы опять собираемся и просим его рассказать: «Ты все рассказал, а что такое?» Опять он вынужден сказать, что этот лагерь был и мужской и женский в одной зоне, только бараки были отдельные для женщин и мужчин. Они имели возможность общаться. И там он познакомился с одной уверовавшей, она тоже там покаялась, приняла крещение. Пришли они к согласию, чтобы пожениться, но в лагере не расписывают. Тогда они пришли к служителю и попросили, чтобы он совершил над ними молитву. Служитель помолился над ними. Так они стали мужем и женой. Но он говорит, что они не жили, как муж и жена, а просто совершили над ними молитву. Мы спрашиваем: «А зачем тогда молитва вам была нужна, если так?» Потом нашли эту женщину, нашли того пресвитера, он в Херсоне жил. Поехали, стали выяснять факты. Оказывается, что никто его не рукополагал. Служитель говорит: «Молитву я над ними совершал, как над сочетающимися». Рукоположение на пресвитера он хотел совершить, Миняков его просил: «Рукоположите меня, а то Вас отправят в другой лагерь, и нам некому будет совершать вечерю». Он ему сказал: «Если будет такой этап, то я тебя рукоположу. Но такого не случилось, и так я его не рукоположил». Но когда Миняков приехал в Барнаул, то сказал, что приехал, как пресвитер, что его рукоположили в лагере, и сослался на этого брата. А выяснилось, что он обманул, и он не рукоположенный был. Обманул и с женой. Потом мы ее видели, с ней беседовали. Она отпала, когда узнала это. Потому что когда она приехала после освобождения в Барнаул то оказалось, что там его уже женили. Братья сказали, что он неправильно там женился, и женили его, сочетали. Она приехала к нему по адресу, ей открыла дверь женщина и спрашивает ее: «Вы кто»? Она отвечает: «Жена Минякова». Жена удивилась: «Какая жена? Я - ему жена». И вот состоялась такая встреча. Это женщина больше не стала ходить в собрания. Потом она как- то покаялась, восстановилась в членстве, потом приехала к пресвитеру, который совершал над ними молитву, и Миняков туда приехал, но он не знал, что она была там. И брат приехал наш, который расследовал это дело. Так они там собрались. Пресвитер говорит Минякову: «Слушай, вот здесь твоя жена у меня». Миняков: «Какая жена? У меня никакой жены. А кто ее пригласил? А почему она приехала?» И он через задний выход вышел и уехал, с ней не встретился. А с ней побеседовали. Она рассказала: «Да, мы жили, а что там стеснятся. Он мне сказал, что приедем и распишемся. Я поверила. А оказывается, он женился. Но он мне не нужен. Я приехала к брату, проведать его, как нашего служителя, который мне крещение преподавал». Вот такие случаи бывали.