Устранители

Я открыл глаза. Мартелл развалился в кресле напротив меня, с автоматическим пистолетом в руке. Пистолет был иностранного производства, хотя марку я не узнал. Сейчас их слишком много, все не упомнишь. Так, пистолет как пистолет. Калибр около 9 миллиметров.

Бет безмолвно сидела на ручке кресла. Мартелл прижимал ее к себе левой рукой, положив ладонь, естественно, на ее левую грудь. Ничего другого него и нельзя было ожидать. Даже если бы этого было в его досье, он должен был соответствова3 образу Фенна, а всех этих дешевых гангстеров хлеб не корми, только позволь облапать какую-нибудь женщину. Желательно — за грудь. Должно быть, матери слишком рано оторвали их от груди — если у них были матери, конечно.

Я заметил, что дробовик аккуратно висит на стене на прежнем месте. Оба патрона стояли торчком ближайшем столике — это был знак мне, что дробовик разряжен и мне не стоит умирать при попытке завладеть им. Мартелл ни в чем не полагался случай. Профессионал, ничего не попишешь.

— Нож, — сказал он. — Очень осторожно! Вот в чем беда, когда раскрываешь карты с сопляками вроде Тони и Рики. Когда по-настоящему влипнешь, рассчитывать уже не на что. Впрочем, Мартеллом этот фокус скорее всего и так не прошел бы. Я осторожно полез в карман и медленно, двумя пальцами извлек из него золингеновский ножичек.

— Брось на ковер. Я разжал пальцы.

— Поднимите его, Герцогиня, — велел Мартелл, поднимая руку. Бет неуверенно встала. Он шлепнул ее по заду.

— Смелее, Герцогиня. Он ухмыльнулся.

— Дюк — Герцог. Герцог — Герцогиня. Понял юмор? — Его напарник послушно засмеялся, и впервые увидел его. С виду ничего особенного — перебитый нос, широкие скулы, тонкие губы. Типичный дебил. И я сразу понял, что он ничего не знает. Ради него Мартелл и старался так играть роль Фенна. Впрочем, кто знает, может, он уже настолько свыкся с ней, что такое поведение стало для него нормой.

— Телефон, Фенн, — сказал Перебитый Нос.

— Что телефон?

— Он продолжает звонить.

— Сам знаю, — ответил Мартелл. — Я понимаю, тебе это мучительно, Джой, но попробуй потерпи еще несколько минут, ладно?

Он опять шлепнул Бет.

— Вперед, Герцогиня. Подайте мне нож.

Бет неловко, словно впервые обула туфли на шпильках, ступила вперед. Подойдя на негнущихся ногах ко мне, она остановилась.

— Я... Прости меня, Мэтт.

— Конечно, чего там, — откликнулся я.

В комнате не было заметно никаких признаков борьбы. Видимо, они просто вошли — скорее всего через дверь в кабинет возле камина — и отобрали у Бет ружье, прежде чем она решилась выстрелить. Я должен был это предвидеть. Я слишком много хотел от нее, хотя тогда мне так не показалось.

У Бет всегда было странное предубеждение против шума, криков или каких-то резких действий — многие интеллигентные люди стесняются таких поступков. Ей, конечно, сама затея — разрядить ружье в уютной гостиной — казалась изначально дикой. Она выжидала до последнего, чтобы убедиться в том, что другого выхода нет, а потом — потом, естественно, было уже поздно.

Я невольно припомнил некоторых женщин, с которыми мне доводилось работать и которые, дай им в руки дробовик и достаточное количество патронов, сберегли бы мой сон, отбиваясь от целой армии Мартеллов и Джоев. Впрочем, это было нечестно по отношению к Бет. Она не была ни Марией, ни Тиной, ни одной из девушек, которых я видел во время войны. То были свирепые дикие животные. Род — человек, пол — женский. Она же была Элизабет Логан, а до того Бет Хелм, заботливая жена и любящая мать.

— Я... я не смогла, — выдохнула она.

— Ничего страшного.

Ее губы безмолвно произнесли слово. Я узнал его — “Питер”. За ее спиной Мартелл нетерпеливо заерзал.

— Подними нож и дай мне! — гаркнул он. Бет не была уверена, понял ли я. Она показала глазами, что снаружи кто-то есть, и, нагнувшись за ножом, еще раз изобразила губами слово “Питер”. Потом отвернулась и отдала нож Мартеллу. Тот, мне показалось, изумился при виде столь миниатюрного изделия, но ничего не сказал. А ножичек опустил в собственный карман.

— Вставая, — сказал он мне. Я встал и натянул туфли.

— Хорошо, — кивнул Мартелл. — Теперь можно заняться телефоном, чтобы не мучить старину Джоя. Возьмите трубку. Герцогиня. Если спросят, почему так долго не подходили, скажите, что только вошли. Только вошли и услышали, что телефон звонит. Узнайте, кто это и что им нужно. Одно неверное слово — и вы пожалеете, что на свет родились. Ясно? Выполнять!

Пока еще рано, сказал я себе. Мартелл держался начеку, оценивая меня. Да и куда спешить? Если бы Мартелл хотел убить нас, он бы уже это сделал — ? возможностей у него было предостаточно. Нет, для чего-то он нас берег, а, значит, предпринять что-то сейчас, когда он настороже, неразумно; лучше подождать.

Вдобавок, если Питер и в самом деле снаружи, он может отвлечь Мартелла. Бет сказала, что Питер должен каждый день приезжать в определенный час. Впрочем, я не слишком надеялся на Питера. Пошла серьезная игра, не для мальчиков из приличных колледжей.

— Фенн! — опять позвал Джой.

— Что еще?

— Телефон!

— Что телефон?

— Он больше не звонит! Мартелл прислушался.