Устроители Святой Руси

Кажется, единственному из Романовых, Николаю II удалось подчинить свою личную жизнь нормам православной морали, и – вот оно чудо! – единственный, восходит он в сонм святых благоверных князей.

3

Мы уже цитировали Бориса Зайцева, вспоминавшего, что «Сколь не помню я степенных наших кухарок… скромный, сутулый Серафим с палочкой… всюду за нами следовал. Только “мы”-то его не видели… Нами владели Беклины, Ботичелли»…

Увы, не понимал значения преподобного и такой выдающийся мыслитель и государственный деятель, как К.П. Победоносцев…

Не хотел канонизировать Серафима Саровского и Священный Синод.

Но душа народа узнала преподобного и полюбила его.

Узнала и полюбила святого Чудотворца и душа нашего царя-мученика, императора Николая II. И этой любви не могли противостоять ни Синод, ни Победоносцев.

Велик был молитвенный подвиг, который удалось совершить тогда преподобному Серафиму, хотя еще сильнее, кажется, сгорбился он на своих иконах под неимоверной тяжестью.

Впервые, быть может, с допетровских времен, так глубоко и полно воплощая всю чистоту монархической идеи, совпадают ощущения царя и народа…

Великие торжества происходили в Сарове, когда по молитвам к святому Серафиму Саровскому родился сын у Николая II и Россия обрела наследника… Казалось, что сбывается, явью становится тайное предсказание преподобного Серафима:

– О! Во, матушки вы мои, какая будет радость: среди лета запоют Пасху! А народу-то, народу-то со всех сторон!

В то же лето были опубликованы пролежавшие много лет на чердаке в Дивеевском монастыре записи Николая Александровича Мотовилова…

Тогда казалось, что вся Россия собралась здесь и, огражденная чудодейственной силой «канавки», навсегда защищена она от сил злобы и тьмы…

Безусловно, что рождение царевича Алексея по молитвам к преподобному и следовало рассматривать как знак прощения династии, как знак, указывавший, что теперь Государю надобно совершить…

Увы…

Николай не понял этого знака.

Вернее, окружающие его сановники не дали ему возможности постигнуть смысл явленного чуда.

И знак прощения становится знаком призвания Николая в страстотерпцы…

Подвиг царя-мученика – вершина попыток исправить совершенные отцами династии ошибки, и нравственное осуществление их.

Преподобный Серафим сам предсказал, что «радость будет на самое короткое время. Что дальше, матушка, будет… Такая скорбь, чего от начала мира не было».

4

Дивеевская тайна не исчерпана прославлением преподобного Серафима Саровского и рождением последнего наследника престола…

У истока династии, прошедшей путь от Ипатьевского монастыря до подвала дома Ипатьева в Екатеринбурге, стоял патриарх Филарет – отец царя Михаила Федоровича. Внуком патриарха Филарета был изгнан патриарх Никон. Правнуком – отменено патриаршество вообще. Восстановление патриаршества самым непосредственным образом связано с падением династии.

Святителя Тихона избрали уже после отречения Романовых от престола…

Святейший патриарх всея Руси и молился о царе-страстотерпце…

И, как и обещал преподобный Серафим, время пришло такое, что Ангелы не поспевали принимать души…

«Все это мы уже видели, – писал Борис Зайцев, – отчасти и на себе пережили. Многое изменилось и в нас. Тяжкий путь прошла русская интеллигенция – на родине почти погубленная, в изгнании тяжело дышащая (но живая!). Изгнание отделило ее физически от Сарова. Но прежнего Сарова ведь и нет. Саров уничтожен, разгромлен… лишь Преподобный вознесен еще выше. Ослепительный его, серафический белый свет еще слепительней. Издали, с чужой бездомной земли не ближе ли он русским людям – некогда его не прославившим?»

Но и это обретенное в изгнании прозрение не исчерпало девеевской тайны…

И снова, как это видно из признания Бориса Зайцева, не смогла осмыслить русская интеллигенция явления Серафима Саровского.

Русским эмигрантам казалось, что, словно бы отстраняясь от России, погрузившейся в пучину беззакония и кровавую вакханалию, уходит преподобный Серафим, исчезает, кажется, навсегда…

«Может быть, и скорей почувствуешь, душою встретишь св. Серафима на грязных улицах рабочего Бианкура, чем некогда в комфортабельном и богатом доме Балыковского завода»…

5

Но преподобный не уходил никуда из России.

Он был рядом с нами, укрывшись на чердаке Казанского собора в Санкт-Петербурге…

И он снова пришел к нам, когда вместе со свободой, обрушился на нашу страну девятый вал бесовщины и проповедников всех мастей.

И снова посреди лета наступила Пасха!