Устроители Святой Руси

Помню, когда я первый раз приехал в Важеозерский монастырь, снова возникло странное ощущение незыблемости того монастыря, о котором услышал я еще в детстве, в Вознесенье, того монастыря, который прозирали здесь насельники дома скорби.

Казалось, что об этом и разговаривали мы в трапезной с тогдашним экономом монастыря иеромонахом Тарасием, который сам, кстати сказать, происходит из поселка Вознесенье, на Свири.

Удивительно, но получалось, что иеромонах Тарасий связан с учениками преподобного Александра Свирского, как и сами основатели обители… Еще будучи священником на приходе, он восстановил на берегу реки Обоженки, где убили первого ученика Александра Свирского преподобного Андриана Ондрусовского, часовню. А после этого его перевели в монастырь, основанный двумя другими учениками Александра Свирского.

Нет-нет…

Разговор наш с отцом Тарасием был самым обычным.

Отец Тарасий рассказывал об игумене Илларионе, который уехал по делам в Петрозаводск, о диаконе Никифоре, который между службами кладет каменные ворота в монастырь.

Вот и все…

А рядом лежал на диване, вытянувшись во всю длину, монастырский кот Важик, и прозрачными, как озерная вода, глазами внимательно наблюдал за отцом Тарасием, так что весь наш разговор, наверное, отражался в его глазах.

– А чем занимаются сейчас в поселке? – спросил я.

– Не знаю… – поглаживая Важика, сказал отец Тарасий.

– Не знаете? – удивился я. – Ну а кто живет там? Лесорубы?

– Почему лесорубы… – отец Тарасий пожал плечами. – Врачи.

Я подумал, что он оговорился, но оказалось, что нет…

Когда закрыли в Интерпоселке сумасшедший дом, пациентов увезли, а врачи не все сумели выехать… Так и живут, только теперь уже не при сумасшедшем доме, а возле монастыря, основанном великими целителями Геннадием и Никифором Важеозерскими…

Такое вот странное отражение получилось.

И кажется, только тем и отличается оно от отражения, которое прозирали на Важском озере насельники дома печали в глухие атеистические десятилетия, что больше было тут наваждения, хотя это отражение и было вполне материальным.

И не нужно было и говорить, а и так само собою разумелось, что это наваждение тогда и рассеется, когда снова в прежнем величии отразятся в спокойной воде Важского озера древние стены монастырских храмов…

9

Сейчас Важеозерский монастырь молитвами к отцам основателям его, трудами игумена Илариона с братией возродился…

Великими трудами – и нападения были, и церкви горели – удалось вырвать обитель из интерпоселковской трясины.

На берегу светлого Важского озера, где стоит между тремя березами крест на могиле блаженного инока Владимира, снова зазвучали в храмах молитвы.

Благодатны церковные службы.

Прекрасны они и в пышноукрашенных столичных храмах, и в скромных сельских церквушках.

Но, пожалуй, нигде не видел я столько светлости, как во время вечерней службы в Преображенском, построенном Иоанном Кронштадтским храме… За высокими окнами, совсем рядом, плескалось наполненное, казалось, не водой, а светом Важское озеро, и тихий свет его, мешаясь со светом белой ночи, как бы омывал каждое слово молитвы – пронзительно ясно и отчетливо, прямо из души, как стихи Рубцова, звучали они…

Все, с кем бы я не разговаривал здесь, говорили об особой благодатности этого места, хотя многое приходится строить заново. И не только здания, но и самих себя. И – такое уж, видно, свойство у Важеозерской обители – словесному наполнению нетрудно найти здесь и соответствующее материальное воплощение.

Три года назад меня заинтересовала затейливая башенка, что возвышалась на границе монастыря с Интерпоселком.

– А это отец дьякон между службами кладкой занимается… – объяснили мне.

И вот теперь, приехав в монастырь, я обнаружил, что башенка превратилась в величественные, очень красивые ворота монастыря.

– Это отец дьякон так трудится… – полувопросительно, полуутвердительно сказал я, но мой собеседник, новый эконом монастыря отец Михей, отрицательно покачал головой.

– Нет! – сказал он. – Отец Никифор у нас уже иеромонах давно…

Тайна русской истории

Глава первая. Праведный отрок

На Русском Севере, меж крутых берегов, поросших то темным ельником, то светлыми, выстланными беломошником сосновыми борами, течет река Пинега. На правом берегу этой реки, в старинном русском селе Верколе, и родился крестьянский мальчик Артемий.

В этом же 1532 году закончилась земная жизнь великого русского святого Александра Свирского.

Еще в этом году преставился, простудившись на охоте, царь Василий III Иоаннович. Правительницей страны стала Елена Глинская – мать трехлетнего наследника престола, будущего царя Иоанна Грозного.

1

Сами по себе столь значимые в истории России события непосредственного отношения к будущей короткой жизни Артемия не имели…

Он родился в крестьянской семье, и родители его – отец Косьма по прозвищу Малый и мать Аполлинария – как занимались землепашеством, так и продолжали заниматься.

Небогата северная земля.

Коротко – всего три месяца! – здешнее лето. Много трудов надобно приложить, чтобы вырастить на этой земле хлеб…